Москва-Лондон, кот и букет невесты

– И что же тебе помогло себя отделить?

«Ты», – вдруг поняла Эмили, но вслух не произнесла.

– Время помогло, – солгала она.

Говорить об утраченной любви оказалось не сложно, как ни странно. Может, потому что Ник все понимал и действительно умел слушать. Постепенно он и сам начал делиться подробностями личной жизни. О жене он вспоминал с теплом, называя ее ангелом-хранителем.

– Иногда она со мной разговаривает, – признался он.

В отличие от Эмили, он овдовел давно, но никогда даже не задумывался о новых серьезных отношениях… После этих слов он очень пристально посмотрел на нее, и она быстро опустила глаза в чашку с остывшим кофе. Эмили уже сама не знала, чего ждала от этих отношений, которые задумывались как приключение на одну ночь.

Чтобы не углубляться в опасную тему, она вернулась к обсуждению собственной драмы.

– Стоит появиться сплетням в СМИ, что я с кем-то встречаюсь, как сразу звонит моя младшая сестра, плача от счастья: «Ну наконец-то ты вышла из комы!» А я потом рыдаю всю ночь. Со Стасом нам тоже приписывали роман, но ничего не было.

– Так уж и ничего?

– Только дружеское общение.

Ник удивленно хмыкнул:

– Надо же.

Видимо, верилось с трудом, но Стас, каким бы распрекрасным он ни был, не вызвал отклика в сердце Эмили. Он был ее ровесником, даже чуть младше, а ей нравились более зрелые мужчины. Дэвид, например, был старше на десять лет. А голубоглазые блондины, вроде Ника – это вообще фетиш, мечта.

– Стас – хороший человек, он спас меня. Но ему, как и мне, просто нужен был друг, слушатель, который сопереживает. Он все время говорил о Саше, а я – о Дэвиде. Мы достали друг друга. – Эмили рассмеялась. Она задумчиво посмотрела в окно, на котором возвышались кактусы, и ахнула восторженно, как в детстве:

– Снег идет!

Эмили подхватилась и утащила Ника на улицу.

– Красиво, правда? – Она высунула язык, пытаясь поймать снежинку. Снег лениво падал крупными хлопьями, а земля таяла. Было совсем не морозно. Большая снежинка приземлилась на кончик языка и растаяла, кольнув прохладой.

Ник мягко улыбнулся и притянул к себе, поправляя плед на ее плечах и крепко обнимая, растирая спину ладонями, так что она вжалась в него, понятного и такого близкого, словно они знакомы целую вечность.

Растроганная, Эмили начала напевать мотив «La Vie En Rose» Эдит Пиаф, и Ник закружил ее в медленном танце, и было в его объятии что-то отчаянное и надрывное. Дай ему сейчас цыган и медведей, наверное, разрыдался бы, как Юл Бриннер. И только Эмили произнесла это слово в мыслях: «разрыдаться» – как в носу защипало. Она потерлась щекой о тонкий свитер, глубоко вдыхая успокаивающий аромат мужчины, и подняла лицо.

Пускай он поцелует, развеет тоску, которая неумолимо пробиралась в сущность, отравляя их общий чудесный момент.

Ник, едва касаясь, поцеловал ее левый глаз, потом правый, спустился твердыми теплыми губами вниз по прохладной щеке и…

– Da chtob tebja!

Эмили взвизгнула, подскочив на месте, когда ей на спину прыгнул кот.

– Он на крыше сидел, – пояснил Ник, отдирая кошачьи лапы от пледа. Рыжий выпустил когти и не сдавался.

– А где его комбинезон? – удивилась Эмили.

– Снял, наверное, и продал. Он может.

Она прыснула со смеху и закрылась пледом по самую макушку. На Эмили накатила истерика, в которой смешалось все: веселье, счастье, отчаяние и боль расставания. Слезы потекли по щекам, но она их утерла пледом, чтобы Ник не видел. А он занес кота в летний домик и вернулся, чтобы забраться к Эмили под плед с головой.

– Испугалась?

– Еще как! – Она не могла успокоиться, но Ник, истинный царь ее сердца, понял о ней все, уловив неуравновешенное состояние. Обнял ладонями лицо и поцеловал так, что у нее пальчики на ногах поджались. Она задыхалась и тянулась к нему, сминая в кулаки его свитер, забираясь под него ладонями.

Они целовались и не могли разорвать объятия, потому что понимали, что следующий шаг – это прощание.

Глава 5. Москва-Лондон

Эмили смотрела в иллюминатор частного самолета Николая Терехова и глотала слезы, наблюдая, как превращается в лоскутное одеяло чужая земля, где она была счастлива. Целый день счастья – это ведь так много. Ник настоял, чтобы она улетела в его личном «Гольфстриме», а в аэропорт ее сопроводил глава царской охраны – Тимошка. Забавное имя. Такой брутальный качок с глазами ангела.

Ник не поехал ее провожать. Она так попросила. Хотелось запомнить день светлым, без тяжелого прощания у трапа самолета.

Она наконец дала волю слезам и улыбнулась. Как хорошо плакать от радости, пусть и приправленной горечью. Слезы ложились бальзамом на душу, залечивая старые раны. Эмили смеялась и плакала, и ей было так плохо-хорошо, как никогда в жизни. Наверное, это называется катарсис.

В Лондоне Эмили поймала такси из аэропорта Лутон до Бейкер-стрит. Небольшая двухкомнатная квартира в старинном многоэтажном доме напротив музея Шерлока Холмса была куплена несколько лет назад, на гонорар от фильма, за который получила свой первый и, наверное, последний «Оскар».