Москва-Лондон, кот и букет невесты

Эмили не использовала кастаньеты, давая свободу рукам и работу – каблукам. Ей нравился старинный, высокий стиль «канте хондо», и она раз в два года не упускала возможность побывать в Севилье на фестивале фламенко. Собственно, до начала актерской карьеры Эмили мечтала когда-нибудь открыть танцевальную студию. Страстью фламенко она заболела еще в средней школе, когда посмотрела старый испанский фильм «Кровавая свадьба». В комнате даже плакат с изображением актера, Антонио Гадеса, висел несколько лет.

Когда тянуть стало уже неприлично, Эмили дала Раулю знак начинать – и в гостиную вошел Ник. Он был в тонком сером свитере без горловины, с подкатанными рукавами, и Эмили прикипела взглядом к сильным, красивым рукам; темные джинсы подчеркивали, до чего строен их обладатель, и она едва не пропустила первый такт.

Звуки старинной андалусской песни заполнили пространство, просочились в поры, заставляя двигаться в ритме надрывной страсти-боли, и Эмили застучала каблуками, подхватывая край юбки, покачивая бедрами и сплетая кистями узоры смысла в воздухе.

Рауль пел о непредсказуемой жизненной дороге и любви, срываясь на самые надрывные ноты своего очаровательно-сиплого голоса, а Эмили видела перед собой голубые глаза мужчины, которого знала меньше суток. Впервые в сознании не возникало образа Дэвида, и свобода этого непривычного состояния заставляла парить в эйфории.

Заиграла гитара, оборвав пение, танец стал более стремительным, и Эмили бросило в жар от азарта и душевного терзания, которое она вкладывала в каждое мгновение. Но не было больше слез, они словно испарились, а со дна сердца поднялась давно забытая надежда.

***

Он смотрел и не мог вспомнить, как дышать. Эмили не просто сразила наповал, она забрала его с собой в свой чувственный мир, и Терехов кожей ощущал ее движения.

Она танцевала для него, о нем, о них. Искренне, откровенно, до надрыва, который так редко встречаешь в жизни. Николай не мог шевельнуться до последней секунды танца и еще несколько минут – после. Он просто стоял у входа, и гости бубнили, чтобы он отошел и дал пройти нормальным людям. Прием официально завершился.

Эмили обнялась со Стасом и Сашей и подошла, смущаясь, явно в разбитых эмоциях после страстного танца.

– Я переоденусь и спущусь, – прошептала она, мило улыбаясь, а он не мог даже открыть рот и ответить, что будет ждать. Кивнул, как дурак, и проводил ее взглядом.

Он чуть не опоздал на ее выступление, потому что готовил место для встречи. Хозяин дома, Валик, поддержал желание Терехова устроить тайное свидание и лично выдал провизию со словами: «Ну наконец-то стоящую женщину пригласил». В летнем домике наспех был сооружен самый настоящий оплот романтики. Николай зажег камин, штук пятьдесят свечей, принес все цветы, до которых дотянулся, и корзину еды. Усыпал лепестками белых роз кровать и пол – не зря хозяйка кусты сегодня оголила.

Он стоял у подножия лестницы в доме и нервничал, будто шел на первое в жизни свидание. От адреналина сводило горло и скулы, и Босс, сминая в руке сигарету, совсем не спокойно ждал, когда Эмили наконец спустится.

Она появилась минут через миллион, с порозовевшими щеками, в теплых шерстяных чулках, в прямом бежевом платье выше колен и джинсовке. Никаких шарфов, шапок и шуб. На улице к вечеру совсем похолодало, но Эмили, видимо, тоже нервничала. А нервная дрожь, как известно, согревает, отвлекая от погоды.

Терехов быстро сунул сигарету обратно в пачку и зачесал пятерней волосы наверх. Он ничего не сказал, чтобы не разрушить момент очарования, только руку протянул – и Эмили вложила в нее свою белую ладошку. Николай совершил настоящий подвиг, цивилизованно и неторопливо дойдя со своей спутницей до места назначения, хотя на деле хотелось утащить желанную женщину в пещеру.

У входа он поддался порыву и поднял Эмили на руки, чтобы внести ее внутрь. Легкая и податливая, она ласково обняла его за шею.

– Вау, – выдохнула она, наградив восторженным взглядом. – А царь подготовился!

– Я даже торт принес, – улыбнулся он, усаживая Эмили в широкое кресло за деревянный стол.

– Обожаю сладкое, – протянула она.

– Я тоже, – ответил он, глядя на нее в упор.

Она очаровательно смутилась, и он взвыл про себя от незамутненного мужского желания.

В свете свечей и камина комната выглядела очень уютной, и Эмили довольно вздохнула. На столе мерцало шампанское в бокалах, а на тарелке возвышался кусок торта со сливками и ягодами. Николай ткнул в него тонкую свечу и поджог.

– А в честь чего? – удивилась Эмили.

– Один день знакомства. Круглая дата, – сказал он, усаживаясь напротив.

– Действительно, – рассмеялась она. – А почему только один кусок? Ты не хочешь?

– Я буду на тебя смотреть.

Смех прервался, и Эмили перевела дыхание. Она зачерпнула указательным пальцем немного крема и слизала.

– Если ты собираешься смотреть, то мой долг – сделать зрелище незабываемым, – лукавым тоном произнесла она.