Москва-Лондон

Чанслер и Смит, не подготовленные заранее ни к чему подобному, изумленно осмотрелись вокруг, словно в поисках виновников столь торжественной встречи, но были вынуждены убедиться, что она была предназначена им. Весь двор вдоль крепостных стен заполнили в три ряда всадники

в прекрасных рыцарских доспехах, с обнаженными и поднятыми кверху мечами. С правильными интервалами они отрепетированно выкрикивали свое приветствие.

Не имея ни малейшего представления о том, что следует им делать во время подобных церемоний, Чанслер с надеждой посмотрел на встретившего их господина.

Опытный придворный тотчас понял значение этого взгляда и проговорил, отвесив почтительный поклон и понизив голос до полушепота:

— Надеюсь, вашим милостям не было бы слишком обременительно обойти на конях строй рыцарей их сиятельств и с малыми поклонами отсалютовать им своими шпагами?

Чанслер и Смит обреченно переглянулись, вновь сели в седла и направили своих коней к строю рыцарей. Через каждый десяток шагов они останавливали своих лошадей, поворачивались к рыцарям лицом, склоняли свои головы и салютовали шпагами. Со стороны это выглядело весьма завершенно и убедительно. На площади гремело «Виват! Виват! Виват!» вперемежку с артиллерийскими залпами и колокольным звоном.

Когда они вернулись к придворному, он вновь взмахнул рукой, и все вдруг стихло во дворе замка так же внезапно, как и началось.

— Малый прием в замке их сиятельств графинь де Вервен завершен, — объявил он. — Не угодно ли вашим милостям проследовать в апартаменты?

Он долго водил их по многочисленным комнатам и залам, детально поясняя назначение каждого из этих помещений, но уставшие от трудной и долгой дороги, ошеломленные пышной встречей и непривычными почестями Чанслер и Смит почти не слушали любезного и чрезмерно словоохотливого придворного и шли за ним, понуро и обреченно опустив головы.

— Это апартаменты вашей милости, — говорил придворный, — а эти займет ваша милость. В этой парадной гостиной ваши милости могут принимать своих гостей. Рядом — парадная столовая, танцевальный и фехтовальный залы.

— Послушайте, месье, — сумрачно проговорил Чанслер, устало опускаясь в первое попавшееся на пути кресло гостиной, — вам не кажется, что пора бы нам и представиться друг другу?

— О, разумеется, ваша милость, — склонился в глубоком поклоне при-дворный. — Мое имя Роже Дюран. Наша семья уже более ста пятидесяти лет верой и правдой служит гербу владетельных графов и графинь де Вервен. Старшие сыновья в нашем роду всегда наследовали должность первых

министров и главных управляющих имуществом их сиятельств. Я занимаю эти почетные и ответственные должности уже пятнадцать лет.

— Поздравляю, — саркастически ухмыльнулся Чанслер. — Вы неплохо пристроились. Надеюсь, вы не слишком переутомляетесь и бедствуете на вашей службе?

— О, вы так остроумны и добры, ваша милость! Моя служба является постоянным источником моего счастья, и я несу ее с радостью и достоинством. Вашим милостям нет необходимости представляться мне: я знаю, что ваша милость — сэр Ричард Чанслер, а ваша милость — сэр Чарльз Смит. Если ваши милости полагают, что им было бы удобней и приятней говорить по-английски, то я к услугам ваших милостей.

— Превосходно, месье Дюран! — обрадовался Чанслер, с немалым на-

пряжением говоривший по-французски. — Благодарю вас, мы, разумеется, предпочтем наш прекрасный английский. Итак, что еще вы собираетесь делать с нами, черт возьми?

— Согласно указаниям их сиятельств, я поступаю в полное распоряжение ваших милостей, — вновь склонился Дюран.

— Их сиятельства… ваши милости… — проворчал Чанслер. — А нельзя ли обойтись без всей этой придворной дребедени?

— О нет, ваша милость, — твердо заявил Дюран с очередным поклоном.

— И почему же, позвольте полюбопытствовать?

— Каждый человек должен твердо знать свое место и положение в жизни.

— Вот как… Ну-ну… Я полагаю, месье Дюран, что нам с мистером Смитом прежде всего было бы желательно помыться с дороги. Надеюсь, это не слишком противоречит этикету и полученным вами указаниям их сиятельств?

— О нет, ваша милость, баня ждет! Мне остается лишь выяснить, какую прислугу при омовении предпочитают ваши милости — мужскую или женскую?

Чанслер ухмыльнулся и обратился к Смиту:

— Мистер Смит, кого бы вы предпочли осчастливить в сиятельной бане — мужчину или женщину?

— Я отлично справлюсь в бане и сам, — пожав плечами, проворчал Смит.

— Ах вот как… Вообразите себе, месье Дюран, я тоже предпочел бы именно такой выход из положения. В случае острой необходимости мы отлично поможем друг другу.

— Но это совершенно невозможно, ваши милости! — взволнованно воскликнул Дюран. — Столь вопиющего нарушения придворного этикета я допустить не вправе.

— Тогда мойте нас сами, черт вас возьми со всеми потрохами! — вскипел Чанслер, все больше и больше раздражаясь этими церемониями.

— А это не противоречит вашему придворному этикету?