Москва-матушка

Под вечер спустилась на город прохлада, пришла к Ольге за­душевная подруга Василиса—тоже сурожского купца Ивана Шуб- кина дочь. Вдвоем упросили Кирилловну отпустить их на Бурые горки по цветы. Ольга быстро надела зеленое платье латинского покроя, набросила на плечи розовую легкую мантилью и выбежала вслед за подругой. Сняв туфельки, перешли вброд через ручей. Де­вушки не обратили никакого внимания на мальчишку, сидевшего около ручья, который при их появлении бросился бежать в противо­положную сторону — к площади.

На Бурых горках места красивые, приглядные. Цветы здесь диковинные, трава высокая. Василиса кинулась было собирать бу­кет, но Ольга потянула ее дальше, под густые кусты, которых на горках было много. Поглядев окрест, Ольга опустилась на траву и, посадив подружку рядом, сказала:

—     Не до цветов, ноне, Василисушка. Помоги мне, подруженька моя верная. Пока я здесь цветы рвать буду — беги в крепость и разыщи там слугу консула Федьку Козонка. Письмо это ему пере­дашь в руки. На словах скажи, мол, Ольгу отдают за фряга и пусть он весточку эту как можно скорее передаст Соколу. И еще скажи: если письмо к сроку не доставит — не быть мне в живых. Уразумела ли?

—     Уразумела,— шепнула подружка.— Неуж Сокола любишь?

—     Потом все, подруженька, узнаешь. Быстрее беги и сразу же вернись сюда. Я покамест цветов наберу поболее, домой придем вместе, чтобы тятенька с маменькой ничего не подумали. Ну, беги!

Цветик к цветику кладет Оленька в руке, думу к думушке в го­лове. Как узнала она, что за фрягом ей быть, руки на себя нало­жить порешила. А поразмыслив, раздумала. Себя погубить грех велик, а с собой вместе убить и дитя, что под сердцем греется,— можно ли решиться на такое? Одначе против воли родителей не пойдешь. И удумала Ольга в ватагу, к атаману любимому убежать. Для того и смирилась, чтобы родители не догадались и помех не чинили. Тайно написала милому, слезно просила как можно скорее приехать за ней. «А свадьбе той не быть,— писала Ольга.— Ежели вовремя не вызволишь — ищи меня в море».

Какова-то жизнь ждет ее в столь необычном месте? Задума-

лась Ольга, замечталась и не заметила, как подкрались злодеи, накинули на голову мешковину, закрутили. Темень окутала голову, духота. Сильные руки бесстыдно срывали одежду: платье, манти­лью, исподнюю рубашку. Поняла девушка, что сейчас начнется страшное, и закричала что было сил. Широкая ладонь зажала рот через мешковину, горло резкой болью сдавило ремнем, и Ольга стала задыхаться. Еще бы миг — и девушка потеряла сознание. Но ремешок ослаб и уже более не стягивался. Грубый голос по-татар­ски произнес:

—      Одежду отвези тайно на берег и догоняй.

Затем Ольга почувствовала, что ее завернули в колючий ковер, ворсины тысячами игл впивались в обнаженное тело. Ковер обвя­зали так, что не пошевелить ни рукой, ни головой. Подняли, пере­кинули через седло. Ольга поняла, что ее куда-то повезли. От кач­ки, духоты и страха девушка лишилась чувств.

Очнулась от прохладной воздушной струи, хлынувшей на лицо. Огляделась: кругом лес, она лежит по-прежнему запеленатая в ковре, но без мешковины на голове. Вверху в темно-синем небе звезды яркие, крупные. Около нее молодой татарин сидит, смотрит ей в глаза и, покачивая головой, говорит:

—      На земле звезда, в небе звезда. Которая лучше? Много звезд на небе, много красавиц в гареме хана. Ты будешь самой светлой. Спи спокойно.

* * *

Ночь южная тепла. Луна постояла немного над Девичьей баш­ней, осветила на малое время крепость Санта-Кристо и ушла за продолговатую гряду облаков.

Микаэле, разжалованный консулом в аргузии, стоит сегодня на страже у крепостной тюрьмы. Тюрьма невелика, но никто еще не убегал из нее с тех пор, как она построена. Нельзя сделать подкопа под ее стены, так как стен у тюрьмы нет. В глубокий и широкий колодец, выдолбленный в каменистом грунте, входом служит узкая траншея. В конце траншеи тяжелая дверь. Чтобы поместить узника в тюрьму, от двери до дна колодца ставят легкую лестницу. Спу­стится по ней несчастный, лестницу поднимают, и никакими судь­бами не добраться ему до двери, если даже она и не закрыта.

Тревожно сейчас на душе у Микаэле. На рискованный шаг ре­шился он. Утром встретил его Андреоло ди Гуаско и, отозвав в сто­рону, сказал:

—      Мне очень жаль, Микаэле, что ты пострадал из-за того по­хода в Скути. Поверь, в этом брат мой не виновен — он защищал свои права. Во всем виноват только консул. А я хочу тебе добра и говорю — берегись, Микаэле! Христофоро ди Негро недавно послал в Кафу своего нотариуса, чтобы добиться документа на твой арест и предать тебя суду Хазарского трибунала. Нотариус еще не вер­нулся, но я уже знаю, что ордер на твой арест получен. Беги из крепости, ищи пока убежища у татар. Вот мой совет.

Не успел Андреоло отойти, как к Микаэле подошел татарин. Он предложил аргузию много золота и защиту в Солхате у одного бея. Но за это потребовал, чтобы он помог выручить из тюрьмы сына этого бея.