Москва-матушка

—      Ты хочешь сказать, что ты не виноват? — спросил Андреоло.

—      Да, я не виноват.

—      Кто же, по-твоему, виновен в том, что твой господин потер­пел убытки?

—      Тот, кто меня судит,— мой господин Теодоро. Да, я скажу всю правду. Пощады мне ждать не от кого, вы потерпевшие, вы обвинители, вы судьи да и виновны вы же. Вместо того, чтобы думать о деле, синьор Теодоро по пути встретил дочь русского купца и всю дорогу ухаживал за ней, оставив нас на волю божью.

На рынке он не заботился о выгодной покупке, а все ходил по пятам этой руссиянки. Зачем надо было спать на развилке до­рог у Арталана? Из двадцати честных хороших слуг только девять вернулись домой, а другие оставили животы свои на той поляне.

—      Что еще ты имеешь сказать?

—      Больше ничего.

Андреоло склонился к уху Деметрио и тихо проговорил:

—      Парень крепко стоит за себя. По-моему, его вина не заслу­живает повешения. Жалко из-за пустой головы братца терять та­кого слугу. Поговори со стариком об этом.

—      Я требую повешения Иорихо! — сказал Теодоро и стукнул кулаком по столу. — За трусость и за ложь — только петля!

—      Не горячись, сынок. Сто палочных ударов, и он забудет, как бегать, когда господин в беде,— сказал старый хозяин. — Я думаю, трибунал согласится со мною.

Андреоло встал и огласил приговор. Он был очень короток:

—      От имени свободных граждан Генуи достопочтенный госпо­дин Андреоло ди Гуаско, заседая в трибунале у врат церкви свя­той Анастасии в Скути, за оставление господина своего в беде при­говорил слугу Иорихо к ста палочным ударам на площади. Ис­полнить после суда сразу же. Теперь подведите Косьму по проз­вищу Летка. В чем его вина?

—      Косьма — мой раб. Я купил его в Кафе. Он руссиянин и потому строптив. Он поднял руку на господина Деметрио.

—      Ты, скот, посмел ударить господина?!

Кузьма Летка молчал. Он даже не глядел на судей, опустив глаза в землю.

—      Скажи, как ты смел, как это случилось? — горячился Ан­дреоло.

—      Тебе же все ведомо,— по-русски сказал Кузьма.

—      Он не знает языка. Я расскажу,— сказал Деметрио. — Три дня назад я вышел на виноградники и увидел, что одна из наших рабынь лежит под тенью дерева, а этот олух сидит рядом и льет ей на голову воду. «На виноградники ходят работать, а не ле­жать»,— сказал я и велел женщине подняться. Она не выполнила это, и я ее наказал. В то время, когда я поднимал ленивку плет­кой, этот негодяй ударил меня мотыгой. Если бы я не отскочил вовремя, удар пришелся бы мне по голове и один господь знает, что было бы. Но я отшатнулся, и удар пришелся по плечу.

—      Тебе бы следовало убить его на месте, слюнтяй ты этакий! — в гневе крикнул Андреоло.

Старый Антонио оглядел могучую фигуру Летки с ног до голо­вы, затем перевел взгляд на нежного и щуплого Деметрио и ус­мехнулся. Перехватив этот взгляд, Андреоло понял, почему не был убит на месте русский невольник.

—      Найдите человека, который знает его язык,— приказал Ан­дреоло слугам. — Я хочу хорошо допросить его.

Слуги бросились выполнять приказание, но остановились, услы­шав, как Кузьма внятно сказал по-итальянски:

—      Не надо. Я не буду говорить. Скажу одно — жалко, что не убил. Если бы не убег, не жить ему.

И снова звучат слова приговора: «Именем свободных граждан Генуи..- невольника Косьму Летку, поднявшего руку на синьора, повесить после суда и тут же».

Андреоло дал знак, и двое дюжих слуг схватили Кузьму за руки, повели к виселице. Парень оттолкнул конвой и спокойно взошел на повозку, стоявшую под виселицей. Палач надел ему на шею петлю. Кузьма поднял голову, бросил взгляд поверх гор и тихо сказал:

—      А у нас в Твери, верно, половодье сейчас,— и, глянув в по­следний раз в сторону далекой родины, сделал шаг вперед...

Гречанка в ужасе закрыла руками лицо. Ее била дрожь, не помня себя, она рванулась к столу. «Только бы не смерть, только бы не смерть»,— стучало в голове.

—      Подними голову, Ялита. В чем вина этой женщины? — при­вычно произнес Андреоло.

—      Это тебе лучше знать,— шепнул ему Теодоро и рассмеялся. Старый Ди Гуаско, сурово взглянув на Теодоро, произнес:

—      Моя служанка Ялита. Продалась мне на два года в работу. Сейчас она, кроме того, что не может работать, обесчестила себя и своего хозяина. Если все мои работницы и служанки будут ро­жать неизвестно от кого, кто же у меня будет работать? Вы слы­шите, мокрохвостые? — крикнул он толпе. — Кто будет ра-бо-тать?

—      Ты можешь сказать, Ялита, от кого ты ждешь ребенка? — спросил Теодоро.

—      Нет,— тихо ответила Ялита- — Не знаю,— еще тише доба­вила она, а в памяти возник вчерашний разговор. Как сейчас, слы­шит она слова синьора Андреоло: «Старик велел мне судить тебя. Если пикнешь, что дитя мое,— повешу».

Деметрио еще хотел спросить у Ялиты что-то, но Андреоло встал и сказал:

—      Дело ясное. На сутки к позорному столбу.