Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

С точки зрения тех людей, которые приступили в начале 1947 года к работе над проектами московских небоскребов, было совершенно не существенно, как называть новые здания – небоскребами или высотными домами. Будут ли они подчинены диктату интернационального стиля или, напротив, будут созданы по неоклассическим канонам соцреализма – этот вопрос тоже не имел для них первостепенной важности. Независимо от выбранного стиля для возведения этих зданий требовались опыт работы со стальными каркасами и знакомство с новейшими лифтовыми и вентиляционными системами, а также с другими современными технологиями. Из всех советских организаций, которым было поручено строительство московских высоток, наиболее компетентны были сотрудники УСДС, более десяти лет проработавшие над проектом Дворца Советов. Пять министерств, привлеченных к строительству, умели управлять, занимались промышленным строительством, но они не обладали именно тем опытом, который требовался для возведения небоскребов. И потому с момента выхода постановления о небоскребах экономической системе СССР и управлявшим ею министерствам пришлось приложить не мало усилий, чтобы угнаться за планами властей по послевоенной перестройке Москвы.

Организации, на которые было возложено строительство небоскребов в столице, приступали к работе с волнением и замешательством. Что знали они, изнуренные войной управляющие промышленной экономикой советского государства, о строительстве небоскребов на стальных каркасах? Через неделю после выхода постановления Георгий Попов, первый секретарь Московского городского совета, решил выяснить это[412]. В надежде с самого начала согласовать все вопросы, связанные с проектом небоскребов, Попов провел 20 января 1947 года заседание, куда были приглашены представители всех ведомств, имевших отношение к затевавшемуся строительству.

Заседание у Георгия Попова

Первое заседание, посвященное небоскребам, началось со спора между Илларионом Гоциридзе, заместителем министра путей сообщения, и Поповым. В постановлении от 13 января говорилось, что Министерство путей сообщения возглавит строительство 16-этажного жилого дома у Красных Ворот – на участке, которым распоряжалось (фактически владело) само это министерство. Гоциридзе выступил с просьбой построить этот небоскреб в каком-нибудь другом месте. Он стал объяснять Попову, что Министерство путей сообщения уже решило построить на этом участке у Красных Ворот новое административное здание для самого себя, да и в любом случае из-за рыхлого грунта и уже существующей под землей станции метро это место совсем не подходит для строительства такого высокого и тяжелого здания.

Гоциридзе был вправе выступать с подобными экспертными оценками. Инженер по образованию, он занимался в 1930-е годы строительством московского метро, в том числе станции «Красные Ворота». И тем не менее Попов велел Гоциридзе сесть и не мешать заседанию[413]. Получен приказ – и на этом заседании предстоит не вносить изменения в постановление, которое уже одобрено и подписано, а выработать общие принципы строительства московских небоскребов. После утомительного спора с Гоциридзе Попов раздраженно заметил: «Это свидетельствует о том, какая любовь у Министерства путей сообщения к жилстроительству. Построить административный корпус они не против, а построить жилой дом они против»[414]. Попов, которому явно не давал покоя жилищный вопрос, еще вернется в этой проблеме чуть позже, но пока он предоставил слово Василию Бойцову, заместителю министра авиационной промышленности.

В отличие от своего коллеги из Министерства путей сообщения, Бойцов высказался коротко и по существу: в строительном отделе его министерства уже ознакомились с постановлением, но они все еще ищут архитектора, и – нет, руководство еще не побывало на месте будущей стройки на площади Восстания, где ведомству поручено возвести 16-этажное здание. Попов пожурил Бойцова: «Нужно, чтобы на площадке побывали сами товарищи из Министерства. Я уверен, что через месяц товарищ Сталин потребует отчет, так что нужно Вам самим там побывать»[415].

Попов был важным начальником: он занимал сразу две руководящие должности – в Моссовете и в Московском горкоме партии. Попов, родившийся в 1906 году в семье бухгалтеров, был человеком вспыльчивым и честолюбивым. В партию он вступил в двадцатилетнем возрасте, занимался комсомольской работой, выучился на авиаинженера и быстро продвигался по партийной карьерной лестнице в Москве[416]. Сталин увидел в Попове «дельного человека» и в 1941 году лично выдвинул его кандидатуру в Центральный комитет[417]. В декабре 1944 года Попов был назначен председателем исполнительного комитета Московского городского совета депутатов трудящихся. А в мае 1945-го, в возрасте 38 лет, стал одновременно и первым секретарем московской партийной организации. Занимая две эти должности, Попов являлся, по сути, мэром Москвы.