Москва Норд-Ост

К театру стали подъезжать машины скорой помощи, пожарные машины, спецотделы милиции и агенты ФСБ. Из Подмосковья были вызваны особые отделы МВД - ОДОН (отдельная дивизия особого назначения) некогда носившая раньше гордое имя Феликса Дзержинского, и 21-я бригада спецназа войск МВД, так называемая Софринская (ее база находится в подмосковном Софрино). Их задачей было создание многоуровневого кольца оцепления вокруг Дома культуры и обеспечение порядка в районе театра. У софринцев были давние счеты с чеченцами - они не раз бывали в кавказской республике и снискали там дурную славу своей жестокостью. Именно софринская бригада еще до рассвета расставила несколько бронетранспортеров вокруг театра на улицах, где до этого уже было перекрыто движение. Все подмосковные воинские части, прежде всего воздушно-десантные, были приведены в состояние повышенной боевой готовности.

Перед театром появилось множество разного рода специальных и городских служб - ГАИ, саперы, отряды спасателей МЧС, милицейские отряды СОБР и ОМОН - именно с ОМОНом зрители так неудачно спутали террористов. Поначалу неизвестно было, кто кому должен подчиняться, с каждой минутой нарастал хаос. Даже спецслужбы не знали, что делать. Приказы отдавали все кому не лень. Кроме того, у милиции почти сразу родился замысел немедленного штурма, пока террористы не укрепились в театре. К счастью, этот план не был реализован.

Царил такой хаос, что поначалу даже оцепление было организовано кое-как. Еще пару часов после того, как спектакль был прерван террористами, журналисты и зеваки беспрепятственно проходили почти к самому зданию театра. Как окажется позже, и в четыре утра, когда в театр проникла Ольга Романова, оцепление тоже не было герметичным, а ситуация на перекрестке улиц Мельникова и Первой Дубровской была по настоящему взята под контроль только под утро.

Никто не отважился спасать запертых в театре людей. В 22 с минутами технический директор театра Андрей Ялович обратился к милиции с просьбой помочь ему вызволить коллег. Ялович, получивший, наверное, сообщение по телефону от кого-то из укрывшихся в служебных помещениях театра, знал, что в гримуборных второго и третьего этажей, в детской гримуборной и театральных мастерских прячутся актеры и технический персонал театра. Все эти помещения находятся недалеко от служебного входа, и террористы не сразу туда добрались. К этому времени укрывшиеся там сотрудники театра заперли двери на ключ, а чеченцы не проверяли помещений, в которые не могли попасть. Значит, надо было точно определить, где спрятались люди, и как можно скорее помочь им. Конечно, это было рискованно, так как никто не знал, где именно находятся террористы. Была и еще одна проблема - все окна на первом этаже были зарешечены. Без помощи Ялович сам не мог с этим справиться. Милиционеры, однако, не рвались в герои. Помогли директору только спасатели МЧС. Экипированные специальным инструментом, разрезали и отгибали решетки на окнах, помогали вытаскивать попавших в ловушку людей. Страховали актрис и Алексея Иващенко во время их головокружительного спуска с третьего этажа.

Фрагмент акции спасателей успели снять появившиеся с камерами у театра телерепортеры. Вскоре запись показывали уже все российские телеканалы.

Сообщение о теракте российские агентства передали почти точно в 22. 00. Однако первая информация была довольно обыденной и, надо признаться, даже несколько несерьезной: «…сегодня вечером в одном из домов культуры на окраине Москвы группа неопознанных лиц захватила заложников. Не исключено, что нападающие - выходцы с Кавказа. Их требования пока не известны». Жители Москвы настолько привыкли к ежедневным заказным убийствам, к частым взрывам и бандитским разборкам, что заложники в пригородном Доме культуры никого особенно не взволновали.

Только через несколько минут выпуск теле- и радионовостей был прерван и все телевизионные и радиоканалы начали вживую передавать репортажи с Дубровки. Поначалу журналисты не знали никаких подробностей. Некоторые сообщали, что заложников всего несколько десятков человек. Только в 23.00 по ОРТ выступил Александр Цекало, один из продюсеров мюзикла, и сообщил, что в тот вечер было продано семьсот одиннадцать билетов и что в зрительном зале находится также часть технического персонала театра и актерской труппы, а также, вероятно, небольшое количество людей с входными билетами и приглашениями и, может быть, кто-то прошедший без билета. Цекало сказал также, что пытался связаться со знакомыми, находящимися в зале, но по телефону ответил чеченец, который коротко бросил: «У нас война».