Москва Норд-Ост

Только после шести утра перед входом началось какое-то движение. Два человека в мундирах и касках, с автоматами в руках вышли через стеклянные двери, волоча по земле судорожно изогнутое тело террориста в грязном камуфляже. Вероятно, труп террориста лежал в проходе, недалеко от входа, поэтому его вытащили, чтобы не мешал в проведении спасательной операции. Неожиданно труп выскользнул из рук одного из солдат, и тот споткнулся о ногу террориста. Выругался, наклонился, и они снова потащили тело в сторону небольшой веранды перед главным входом в здание. С размаху бросили скрюченное тело в грязь и вернулись в помещение. Только тогда Максим с товарищами получили приказ войти в театр. Кроме них в театр вошли и другие спасатели - Центроспас и отряд МЧС из подмосковного Ногинска. Заложники были к этому моменту без сознания уже сорок минут.

- Страшно было, мне казалось, что в любую минуту может произойти взрыв, - вспоминал через несколько месяцев Максим, потягивая за столиком кафе нефильтрованое пшеничное пиво. - Когда мы вошли в холл, везде была масса крови, кровью были забрызганы полы и стены, лестницы на верхние этажи. Страшное зрелище. О газе нас никто не предупредил. Я его почувствовал только внутри, когда мы вошли в зрительный зал, -резкий, жгучий вкус в горле, горечь во рту. Не успели газ выветрить, а нам, естественно, не дали никаких противогазов или хотя бы масок.

Группа Максима пошла путем Ясира - командир террористов вошел в зал через коридор на первом этаже и боковую дверь с левой стороны, рядом со сценой. Вид, открывшийся глазам молодых спасателей, они запомнят на всю жизнь - зрительный зал полон заложников, которые выглядят мертвецами. Театр смерти!

Максиму и его коллегам был дан приказ вытаскивать заложников и выносить их на воздух. Каждое тело несли вдвоем - один брал человека под мышки, второй за ноги. Одному нести было бы слишком тяжело. Естественно, никаких носилок, просто брали их в руки и выносили. Никто не сказал им, что нести нужно лицом вниз, иначе человек может задушиться собственным языком или рвотой. Многих заложников рвало.

Люди в зале лежали буквально в лужах рвоты. Неподвижное тело спасатели клали на бетон перед входом в театр и бежали за следующим. Максим сделал двадцать ходок.

Не приходящих в сознание заложников выносили и другие спасатели. Этим занимались все, кто мог, и штурмовики, и милиция.

Ни у одного из бойцов «Лидера» не было противоядий, но Максим видел, как у входа на площадке, где происходил отбор жертв, какие-то санитары делали людям уколы.

Парень вспоминает, что иногда выносил кого-то еще живого, а когда возвращался с очередным заложником, оказывалось, что тот, предыдущий, уже умер. Может, не вынес того, что ему укололи, думает сегодня Максим.

- Больше всего мне было жаль девчонок, восемнадцатилетних заложниц, которые лежали или сидели в зале с пулями в головах, с явными огнестрельными ранами, - стискивает зубы Максим. - Могли это сделать чеченцы, а могли и наши. Девушки только начинали жить, все у них было впереди. Я уверен, что несколько человек были убиты случайно во время штурма «Альфы». Это неизбежно, но власти в этом никогда не признаются. Тогда об этом никто не думал. Злоба на «черных» была всеобщей. Я видел, как подходили омоновцы и пинали ногами убитых террористов. Видел, как один из чеченцев пошевелился, так они добили его выстрелом в голову.

Максим говорит, что людей из зрительного зала вынесли без нескольких минут семь. Они сели в машины и уехали, их работа закончилась. Естественно, как это бывает в России, они не проходили потом никаких обследований, поэтому ни один из бойцов отряда «Лидер» не знает, как повлиял на него газ, которого они нанюхались в зале.

- Потом никто и не вспоминал о газе, - смеется Максим. - Никто даже не намекнул, что мы были в зоне действия газа.

Отряд Максима работал с левой стороны зала, ближе к сцене. Учительницу Викторию Кругликову, ее дочь и сестру выносили люди из другого отряда, который действовал на противоположной от Максима стороне, у бокового входа справа. Виктория утверждает, что она, ее сестра и дочь выжили только благодаря ее мужу, Сергею.

Кругликов, как только вернулся из командировки, побежал к театру, где наткнулся на милицейский кордон. Все два дня, до самого штурма он был поблизости от театрального центра на Дубровке, заходил в соседние дома, искал какую-нибудь щелку в милицейской цепи, но так и не смог пробраться поближе к тому месту, где держали в заключении его жену. Удалось это сделать только после штурма, когда вокруг театра воцарился хаос и всеобщий балаган. Он побежал к выходу и увидел, как из театра выносят первых заложников, не подающих признаков жизни. Зрелище было ужасающее.