Москва Норд-Ост

- Минут десять мы ждали приказа, - рассказывает Дмитрий. - А потом застряли в пробке, потому что не успели отвести от театра краны и бульдозеры. Когда мы подъехали, перед входом лежали заложники. Рядом стояла коробка со шприцами и ампулами налоксона. Какой-то мужчина кричал: «Кто умеет, делайте уколы!» Мы стали вскрывать упаковки и наполнять шприцы. Уколы делали все, кто мог и не мог: штурмовики, спасатели, даже милиционеры из оцепления. Никто не отмечал (на теле пострадавшего), что укол уже сделан. Некоторые второпях делали по два-три укола. Бардак был страшный.

Дмитрий вспоминает, что спецназовцы загрузили в его машину целых восемь пострадавших. Он так и не знает, довез ли он их живыми.

И еще одно мнение. Александр Подрабинек - известный российский диссидент и правозащитник, в прошлом несколько лет работал в скорой помощи.

- У меня было такое впечатление, что власти не предполагали, что кого-то можно будет еще спасти, - говорит Подрабинек. - Ожидали мощный взрыв. Поэтому планировали сначала разобрать завалы, а потом, может быть, кому-то оказывать помощь. Всегда в случае таких акций все нужно прорабатывать до мельчайших деталей. Известно, где находится въезд, где выезд, как подъезжают машины скорой. Есть врач, который производит селекцию: подходит к каждому и оценивает его состояние, тяжелое, легкое, а может, человека уже не стоит спасать. Ничего такого у театра на Дубровке не было. Зато был ужасающий балаган. Я знаю, что некоторым делали укол антидота, но не обозначали крестиком, что укол уже сделан. А это же закон в полевой медицине.

Сцены, напоминающие Дантов ад, разыгрывались не только вокруг входа в театр, где холодный дождь заливал лица сотням полумертвых людей. После семи утра борьба за жизнь заложников перенеслась в больницы, которые не были готовы к приему людей, отравленных газом. Драматичнее всего было в больнице № 13, где, как и во многих других окрестных больницах, перед началом штурма освобождали места. Всего в «тринадцатой» подготовили сто восемьдесят мест. Это был максимум, поскольку ни одна больница в мире не в состоянии эффективно провести реанимацию большего числа людей. Пострадавших ведь надо внести и заниматься каждым несколько часов. Российские специалисты считают, что каждого человека в бессознательном состоянии должны реанимировать два специалиста. Именно поэтому госпиталь ветеранов войны, находящийся напротив театрального центра и располагающий пятьюстами свободными койками, принял только немногим более ста заложников (девять из них умерли). Руководство больницы № 13 посчитало, что у них будет так же - организаторы акции у театра, которые будут распределять пострадавших по больницам, направят к ним только небольшую часть заложников, скажем несколько десятков человек. Между тем, как утверждает Николай Зубанов, главный врач кардиологического отделения городской больницы № 13, в течение неполных полутора часов (с 7.40 до 9.00) в «тринадцатую» привезли, в основном на автобусах, более трехсот пятидесяти бывших заложников! Чуть не половину всех заложников из театрального центра.

- Я должен сказать, что многие потерпевшие были уже мертвы, когда их доставили к нам, - сказал Зубанов в интервью для еженедельника «Новое время». - В основном это были те, кого привезли автобусами. Непосредственно в больнице умерли немногие. Из трехсот пятидесяти доставленных к нам пострадавших во всех реанимационных отделениях умерли восемь человек. А мертвых привезли значительно больше. Общее количество тех, кто умер в больнице, и тех, кого уже привезли мертвым, составляет примерно тридцать пять человек. Другими словами - десять процентов.

В больнице тут же стали испытывать недостаток буквально всего. Не хватало каталок для перевозки больных, лифтов для доставки их на верхние этажи больницы. Людей в бессознательном состоянии помогали вносить даже нетяжелые больные и нянечки. Их клали прямо на пол в палатах и коридорах. Отравленные газом люди попадали во все возможные отделения, не только интенсивной терапии и реанимации, но и в травматологию и гинекологию.

- Нагрузка на коллектив больницы и физическая, и моральная - огромная, - говорит Зубанов. - Хуже того, примерно через пятнадцать минут после приема первых пострадавших мы почувствовали, что у нас появились первые признаки отравления. Головокружение, нарушения зрения, внезапная слабость. Мы пооткрывали все окна, чтобы не дышать тем воздухом, который выдыхали больные. Аппаратов искусственного дыхания, естественно, не хватало, приходилось делать искусственное дыхание через интубационные трубки и просто по системе «рот в рот».