Москва Норд-Ост

Рано утром в четверг, не прошло и трех часов с убийства Ольги Романовой, на сцену вышел Ясир, поставил автомат в угол и впервые певучим, прекрасно поставленным голосом прочел утреннюю молитву. А потом стал отбивать поклоны в сторону Мекки. Заложников это выводило из себя так же, как песни с кассет.

Но чаще всего в театре царила гробовая тишина, которую только подчеркивал едва слышный шелест голосов - террористы запретили громко разговаривать. Если люди немного оживлялись, чеченцы тут же принимались стрелять. Сначала стреляли в потолок зрительного зала, но когда Георгий Васильев предупредил, что подвесной потолок может рухнуть на зрителей, охранники стали выходить в коридор, откуда тут же раздавались серии автоматных выстрелов. Иногда был слышен взрыв гранаты.

- Таким способом они моментально восстанавливали порядок, - вспоминает Марк Подлесный. - Стреляли регулярно, раз в несколько часов. Мне кажется, больше пяти часов подряд поспать не давали. Всего во время нашего заключения в театре стреляли раз десять. Когда раздавались выстрелы, большинство людей падали на пол или забивались под кресла. И тогда террористы, главным образом женщины, кричали заложникам, чтоб они поднимались с пола, потому что сиденья и подлокотники кресел и так никого не спасут. Вот как рассказывает об этом Александр Сталь в своих воспоминаниях в Интернете:

«Всего мы падали на пол раз семь. Научились это делать очень быстро, заранее договариваясь, кто как будет лежать. Тяжко было так лежать на полу и слушать стрельбу. Зато появлялась надежда, что все скоро кончится. Не важно как. Впрочем, после двух дней многие, в том числе и я, перестали падать. Странное дело - не так ужасали сжимающие в руках детонаторы шахидки, как это падение на пол, когда ты прикрываешь голову руками и ждешь конца».

Мучительными были и запахи. Иногда было нетрудно их распознать, как например, запах дымящихся фильтров на рефлекторах, но чаще всего нельзя было понять, откуда они исходят, тем более что вскоре все заглушила ужасающая вонь мочи и кала. Вонь неслась из оркестровой ямы, превращенной в отхожее место, и была такой невыносимой, что вынужденные сидеть в первых рядах люди обливались струями пота и были на грани обморока. Это была настоящая, изощренная пытка, впрочем, кажется, не планировавшаяся террористами, - в конце концов, им самим приходилось стеречь заложников в том же, все усиливающемся смраде. Многие уже через несколько часов натянули на лица маски и платки, такой ужасающей была эта вонь.

Планируя операцию, чеченцы просто не подумали о том, каким образом несколько сот человек смогут спокойно и цивилизованно отправлять свои физиологические потребности. И в результате сотворили кошмар - смердящую клоаку посреди зрительного зала с закрытыми дверьми и отключенной вентиляцией. А ведь как следует из некоторых высказываний террористов, они с самого начала предвидели, что их требования будут выполнены не раньше чем через неделю! Трудно даже вообразить, что бы творилось в зале театра на Дубровке после стольких дней.

Проблема с отправлением физиологических нужд появилась в первые же часы после захвата театра. Для заложников с балкона решилась она довольно просто. Поскольку террористы рассадили людей так - женщины с правой стороны балкона, мужчины с левой, то и в туалеты их выпускали по тому же принципу. Женщин почти сразу стали выводить в нормальный туалет в коридоре с левой стороны третьего этажа, в котором прятались беременная Ольга Трейман и театральная уборщица. Мужчин же выпускали направо, в репетиционную комнату, где еще недавно Сергей Лобанков проводил занятия с детьми. Там устроили импровизированный туалет - из пола вырвали металлическую крышку люка, под которой находился туннель с какими-то трубами, и мужчины просто пользовались этим отверстием в полу.

В отношении же зрителей партера террористы поначалу пробовали некие полумеры. Нормальный туалет отпадал, до него было слишком далеко идти по остекленным коридорам и холлу, попадая под обстрел снайперов, а чеченцы чувствовали себя крайне неуверенно в остекленных помещениях Дома культуры. Какое-то время роль туалета исполняла служебная лестница, расположенная значительно ближе, но и этот вариант вскоре перестал нравиться чеченским командирам.

И тут кто-то из чеченцев предложил использовать для этих целей оркестровую яму. Для Васильева мысль об этом была невыносима, он пытался сопротивляться, но тщетно. Он предложил, чтобы за занавесом, в боковых кулисах устроить из фанеры и картона две «будки», но чеченские командиры отвергли эту идею. Объясняли, что они не смогут уследить там за пленниками. Так что все заложники из партера - и мужчины, и женщины должны были ходить в оркестровую яму и опорожняться прямо на пол.