Москва Норд-Ост

Это одно из подтверждений тому, что ведущие российские политики рассматривали проблему заложников сквозь призму величия государства и думали, прежде всего, о спасении престижа страны, а уж потом о судьбе заложников.

Каковы же причины? Настойчиво напрашивается предположение, что Путин и его ближайшее окружение и сотрудники и, прежде всего, руководители спецслужб, поражены комплексом «слабой России».

Поколение, которое сейчас правит Россией, созревало и начинало карьеру во времена Генерального секретаря Леонида Брежнева (который руководил партией и государством в 1964-1982 годах). Не стоит забывать, что всего за две недели перед терактом российскому президенту исполнилось пятьдесят лет, то есть ему было ровно двадцать, когда в 1972 году СССР и США подписали первый договор СТАРТ о сокращении ядерных вооружений. Тогда казалось, что СССР (читай - Россия) находится на вершине мощи, вызывает страх и ужас в мире и что так будет продолжаться вечно. Ужас тогда пробуждал и КГБ, а именно в этой организации начинал свою карьеру агента разведки молодой Владимир Путин. Будущий российский президент не достиг еще сорока лет, когда в 1991 году сверхдержава распалась, оставив триста миллионов человек жить в нищете и унижении. Россия - оазис стабильности во времена Брежнева - в одночасье, причем на целое десятилетие, стала героем ужасающих новостей и потрясений для всего мира, а ее злоупотребляющий спиртным президент Борис Ельцин - посмешищем, клоуном, без конца фигурирующим в материалах телекомпаний всего мира.

Несомненно, для людей поколения Путина это был шок. Они тяжело перенесли упадок России, следствием чего мог стать своеобразный комплекс неполноценности. Российские политики в руководстве страны - по мнению специалистов, четвертая часть их в прошлом носила мундиры, начиная карьеру в армии или спецслужбах, - прекрасно знают, что Россия, несмотря на природные богатства и фантастические доходы от продажи нефти и газа, все еще слаба и, вероятно, еще надолго такой останется. Но можно ускорить процесс ее укрепления - делать вид, что она уже стала державой. В Москве популярен тезис, что государство не должно быть сверхдержавой, зато оно должно им слыть, и все вокруг должны верить в его силу. Важна видимость.

Каждый очередной день триумфа террористов ослаблял и без того не слишком твердую веру в то, что Россия - государство сильное. Именно поэтому штурм готовили поспешно, в горячке, не мороча себе голову переговорами и вызволением заложников. В конечном счете это не имело большого значения. Важно было ликвидировать террористов, причем таким образом, чтобы всем стало ясно - не будет милости ни для кого, кто покусится на Россию.

Пошел бы глава по-настоящему сильного государства на уступки террористам с тем, чтобы позднее захватить их и уничтожить, где бы они ни укрылись? Не исключено, хотя власти каждой страны заверяют: «никаких переговоров с террористами». Российские политики, в умах которых поселился страх, как бы кто-то не подумал, что мы слабые, решили: докажем, что это не так. В этой ситуации можно было только расправиться с террористами. Даже ценой сотен человеческих жизней. Никто больше не посмеет бросить вызов Кремлю, если известно, что его хозяин готов принести в жертву столько людей, если это будет необходимо.

На Дубровке могли погибнуть более тысячи человек - заложников, бойцов антитеррористических отрядов, спасателей и милиционеров. Я почти уверен - об этом убедительно свидетельствуют материалы, которые мне удалось собрать, - что, решаясь на штурм, Путин и руководители спецслужб понятия не имели, действительно ли террористы детонируют взрывчатку, привезенную в театр. Кроме всего прочего, вероятность того, что кто-то переживет штурм, была мизерной. Все говорило о том, что, по крайней мере некоторые, чеченки взорвут бомбы. Из-за этого, отчасти, столь хаотичной была спасательная акция на Дубровке - врачи скорой помощи не ожидали, что жертвы будут от воздействия газа, зато были готовы принимать пострадавших от взрывов.

В итоге во время штурма погибло сто двадцать пять заложников (пятеро были расстреляны террористами раньше) и сорок чеченцев. Это, несомненно, успех, но не Путина и его людей. Лучше было бы назвать это «настоящим чудом», как говорят многие заложники.

В истории России есть личность, которая импонирует Путину больше других, которая является для него образцом действий. Это царь Петр, называемый Великим. Правитель с неистощимой энергией, сделавший Россию современным и могучим государством, которое уже через несколько лет активно участвовало в разделе Польши.