Москва парадная. Тайны и предания Запретного города

С именем этого грозного хозяина Москвы связана одна история, случившаяся с булочником Филипповым. Он каждое утро поставлял горячие сайки к столу генерал-губернатора. Однажды он за завтраком обнаружил в булке запеченного таракана и срочно вызвал перепуганного Филиппова. Булочник не растерялся, схватил кусок булки с тараканом и проглотил его, заявив, что это изюминка. Поставщик Императорского двора поклялся на иконе, что князь принял за насекомое обыкновенный изюм, а потом помчался в пекарню и вывалил в саечное тесто, к великому ужасу пекарей, чан с кишмишем. Через час Филиппов угощал Закревского сайками с изюмом, а через день от покупателей отбою не было.

Закревский оказался самым деспотичным и грозным из всех московских правителей, но прославился он благодаря не столько крутому нраву, сколько из-за скандальной славы своей красавицы жены, имевшей сомнительную репутацию ветреной покорительницы мужских сердец. Любивший Закревского Александр I женил его на богатой и экстравагантной красавице Аграфене Толстой, известной своими скандальными связями. Поначалу брак носил фиктивный характер, но затем родилась дочь Лидия, которую Закревский любил без памяти.

В 1858 г. супруга деспотичного московского губернатора, прозванная Вяземским за красоту и смуглую кожу «Медной Венерой», выкупила приглянувшуюся усадьбу у наследников капитана Волкова и стала его полноправной хозяйкой. Устроив дом по последней моде, она стала устраивать в нем пышные балы и романтические приемы, являясь на них в тончайших прозрачный пеньюарах, давая обильную пищу злословию и слухам.

Эксцентричная и страстная графиня крутила головы многим, в том числе трем русским поэтам — Пушкину, Баратынскому и Вяземскому. Все ее боготворили и восхваляли в своих стихах. Несмотря на замужество, она открыто отвечала им взаимностью. Это именно ей перед своей последней дуэлью Пушкин шепнул: «Возможно, вы меня больше никогда не увидите». Это именно она, одетая в траур, стояла всю ночь рядом с гробом поэта в Конюшенной церкви.

Бурная в своих стремлениях, «Как беззаконная комета», являлась она, по выражению Пушкина, среди светского общества, не дорожа его мнением и не отказывая себе в удовольствиях. Великий поэт был не на шутку увлечен «Медной Венерой», ей были посвящены четыре стихотворения: «Портрет», «Наперсник», «Когда твои младые лета» и «Счастлив, кто избран своенравно», и ее имя честно вписано в знаменитый «Дон-жуанский список» поэта.

Твоих признаний, жалоб нежных
Ловлю я жадно каждый крик:
Страстей безумных и мятежных
Как упоителен язык.

Чуть позже поэт заверяет Закревскую, что, несмотря на «шумную толпу» и «приговор света», он остается ее другом:

Один, среди толпы холодной,
Твои страданья я делю,
И за тебя мольбой бесплодной
Кумир бесчувственный молю…

«Вскроем» одно из писем Пушкина… «Я имел несчастье состоять в связи с остроумной, болезненной и страстной особой, которая доводит меня до бешенства, хотя я и люблю ее всем сердцем. Всего этого достаточно для моих забот, а главное для моего темперамента». По словам его друзей, его африканский темперамент так и не справился с ее страстностью».

«Клеопатра Невы», как скажет о ней Пушкин в «Евгении Онегине», оставалась верной себе еще долгие годы. По Москве упорно ходили слухи, что для Аграфены было в порядке вещей заняться любовью с первым же понравившимся ей мужчиной. Писатель В.В. Крестовский запишет в дневник одну из сплетен 50-х годов XIX века: «Закревский поймал жену свою под кучером. Она, вскочив, вцепилась к нему в волосы со словами: «Видишь ли ты, мерзавец, до чего ты меня доводишь!»

Аграфена Федоровна сознательно стремилась создать вокруг себя ореол «роковой» женщины. Путешествуя, она именовала себя: «Принц Шу-Шери, предполагаемый наследник Лунного королевства». Попав в ее «волшебные сети», Баратынский воспевал безумный хохот своей «русалки», умевшей плакать, «как Магдалина». Как женщина роковая и опасная, она покорила не только поэта, но и его друга и сослуживца Н. В. Путяту, с которым Баратынский обменивался доверительными письмами, называя ее «наша общая Альсина».

По свидетельству современников, жесткий и деспотичный в обычной жизни, граф Закревский благоговел перед своей взбалмошной и капризной женой, потакая любым ее прихотям. В течение десяти лет дом, ставший модным литературным салоном, притягивал взоры жадных до слухов и сплетен москвичей. Вместе с единственной дочерью Лидией первая дама Москвы устраивала в своем роскошном доме «интимные» салоны.

Генерал Дубельт описал эти романтические встречи в своем дневнике: «У графини Закревской без ведома графа даются вечера: мать и дочь приглашают к себе несколько дам и столько же кавалеров, запирают комнату, тушат свечи, и в потемках которая из этих барынь достанется которому из молодых баринов, с тою он имеет дело…»