Москва парадная. Тайны и предания Запретного города

В конце XIX — начале XX века на конвертах с их корреспонденцией писали просто: «Москва, Петр Сорокоумовский, собственный дом». Слава меховой империи Сорокоумовских гремела по всему миру, торговый дом по праву считался во всем мире законодателем меховой моды. Шуба от Сорокоумовского была показателем престижа, горжетка от Сорокоумовского — предметом гордости, шапка от Сорокоумовского говорила о том, что ее обладатель — солидный человек и с ним не только можно, но и нужно иметь дело.

Настоящая слава пришла к Сорокоумовским тогда, когда они выиграли конкурс на поставку меха для пошива царских мантий к церемонии коронации Николая П. Это их горностаи украшали мантии последнего русского императора, его жены Александры Федоровны и матери — вдовствующей императрицы Марии Федоровны. 14 мая 1896 года во время коронации каждую из трехметровых мантий несли по семь камергеров. Сразу после церемонии мантии были отправлены в Оружейную палату, где находятся и поныне.

Император был в восторге, и вскоре последовал новый почетный заказ. На Сорокоумовских была возложена поставка соболиного меха для реставрации главной реликвии Российской империи — знаменитой шапки Мономаха. Добившийся звания «Поставщика двора Его Императорского Величества», Дом Сорокоумовских успешно торговал «русскими соболями» в Европе и Америке, став крупнейшей компанией на мировом рынке мехов.

Новый хозяин произвел в доме перепланировку и придал интерьеру больше изящества: повесил везде великолепные венецианские люстры, элегантные итальянские зеркала, поставил изысканные каминные часы и украсил стены полотнами известных художников: Айвазовского, Тропинина и Левитана и др. В 1882 году к зданию со двора пристраивается помещение для домовой церкви, которое позже было превращено в парадную столовую. Интерьер дома стал более роскошным и затейливым. Дом обрел истинно купеческий шик.

После смерти Петра Павловича, главным продолжателем фамильного дела стал его старший сын Николай. Умный, трудолюбивый, исполнительный и послушный. Лишь однажды он ослушался отца, влюбившись в Будапеште в роковую красавицу, венгерскую танцовщицу Марию Бауэр. Он заплатил импресарио Марии, уже подписавшему контракт о гастролях по Австралии, огромную неустойку и увез ее в далекую Москву, где и представил родителям как свою невесту.

Скандал был страшный. Николая Петровича в Москве ждала невеста из известной и богатой купеческой семьи, с которой он был помолвлен. Разгневанный отец пригрозил сыну отречением, отстранением от дел и жизнью в нищете, но влюбленный без памяти Николай сумел настоять на своем, и в октябре 1907 года обвенчался с возлюбленной. Спустя короткое время она родила супругу троих детей. Дед в них просто души не чаял. Вскоре его обиды на старшего сына и невестку полностью забылись, и жизнь пошла по строго намеченному руслу.

Однако меховой бизнес прельщал вовсе не всех Сорокоумовских. Например, Павел Павлович, купив дом 10 по тому же Леонтьевскому переулку, занялся тем, к чему чувствовал наибольшую тягу, — меценатством. Один из организаторов Московского отделения Императорского Русского музыкального общества, он страстно любил оперу. Во время первого своего визита в Лондон страстный меломан посетил Королевскую оперу более 40 раз. Когда, находясь в Берлине, он случайно узнал, что его любимый композитор Вагнер находится в стесненных обстоятельствах, Павел Павлович не замедлил полностью профинансировать несколько концертов великого мастера. Второй страстью купца-меломана были путешествия. Он был другом Николая Николаевича Миклухо-Маклая и вместе с ним неоднократно ездил в Австралию, Индию, Сингапур. Кроме того, он несколько раз полностью финансировал экспедиции великого путешественника. Бывая в Москве, Миклухо-Маклай останавливался только в доме П.П. Сорокоумовского.

В марте 1909 года торговая компания Сорокоумовских торжественно отметила столетие основания фирмы. Торжества прошли с настоящим купеческим размахом и получили резонанс во всем мире. Свои поздравления юбиляру прислали крупнейшие политики и предприниматели из многих городов России, Лейпцига, Берлина, Парижа, Вены, Лондона, Нью-Йорка и др. В их роскошный особняк было приглашено несколько сот гостей. От обилия экипажей, а их на юбилей приехало более двухсот, движение по Леонтьевскому переулку было полностью заблокировано. Пышность приемов и количество именитых гостей затмили все, что ранее видели стены этого особняка. Около полутысячи приглашенных (весь цвет империи) спешили лично поздравить счастливых юбиляров. Среди юбилейных поздравительных адресов был и адрес от служащих московской меховой фабрики, в котором были и такие трогательные слова: «…отношения Ваши были кротки, мягки и снисходительны и напоминали собой… скорее трогательные отношения отца к своим детям». Спустя восемь лет человека, к которому были обращены эти слова, объявят эксплуататором, кровопийцей и мироедом.