Москва патриаршая

Такая перемена в отношении к греческому православию не привела тогда к потрясениям и расколам, хотя противников подобной линии в России было достаточно много. Об отношениях с Греческой церковью спорили еще в XVI веке. Нил Сорский, Максим Грек, Курбский и другие полагали, что Русская церковь во всем должна подчиняться греческой. Они даже отказывались признавать святым митрополита Иону и тех, кто был канонизирован после учреждения автокефалии Русской церкви. Против этой партии выступила группировка Иосифа Волоцкого. Признавая митрополита Иону святым, преп. Иосиф выразил идеи своей партии в словах «Просветителя»: «Русская земля ныне благочестием всех одоле». Эта позиция согласовывалась как будто с широко принятой в России идеей монаха Филофея о Москве как о «третьем Риме» и о России как наследнице погибшей за отступление от благочестия Великой Римской империи (Византии). Мнения Иосифа-Филофея в русском обществе победили, самостоятельность нашей церкви была признана законной, особенно после учреждения патриаршества. На греков многие стали смотреть как на отступников от настоящего благочестия. Мнения эти так прочно укоренились в русском духовенстве, что всякая иная точка зрения считалась отступлением от православия, чуть ли не ересью. Таких взглядов держался поначалу и Никон. Вряд ли можно сомневаться в справедливости слов И. Неронова, впоследствии говорившего Никону: «Мы прежде сего у тебя же слыхали, что многажды ты говаривал нам: «Гречане-де и Малыя России потеряли веру и крепости и добрых нравов нет у них, покой-де и честь тех прельстила, и своим-де правом работают, а постоянства в них нет и благочестия нимало». Неронов говорит об этом в связи с тем, что Никон потом стал «иноземцев (греков) законоположения хвалить и обычаи тех принимать» и называть греков «благоверными и благочестивыми родителями»92.

Но одно дело - духовно-нравственное состояние современных греков, другое - богатейшее богословское и литургическое наследие Вселенской церкви! Разности этой не могли понять многие на Руси, но в целом Русская церковь поняла. Понял и Никон.

Была своя правда и неправда и в позиции сторонников «третьего Рима», и в позиции заволжских старцев. Время отсеяло неправды и оставило истину. С падением Византии Россия действительно становилась единственной православной мировой державой - третьим Римом. При этом русское благочестие действительно, несмотря на все отрицательные явления церковной жизни, было достойно всяческого восхищения. Но Русь приняла православие от греков, так сказать, «в готовом виде». Богословские формулы, литургика православия были выстраданы византийской церковью в процессе тысячелетнего богословско-литургического творчества, острейшей борьбы со множеством ересей. Вот этого богословско-литургического творчества Русь не знала. Это не означает, что церковная жизнь в России была чем-то окостеневшим, лишенным жизненного развития. Нет, наполняемая изнутри благочестием и живой верой, она развивалась; на протяжении веков складывались особые русские церковные обычаи, не противоречившие уставу, возникали новые праздники, самобытные черты символики и обрядности. Это был хотя и не совсем, но в значительной мере стихийный или, лучше сказать, - непреднамеренный, естественный процесс. И когда выяснилось, что вместе с этими добрыми и бесспорно благочестивыми чертами русской церковной жизни в нее вкрались нелепости, ошибки, явно противоречившие уставу и духу Церкви, или обычаи спорные, не получающие единодушного признания, то обнаружилось, что установить верное и отбросить неверное в России очень трудно. «Своим» не верили. Даже соборного определения большинством голосов («за» или «против») для русских людей было недостаточно. Требовался авторитетный беспристрастный богословский разбор, опирающийся на богатство святоотеческого учения и опыта Вселенской церкви.