Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

«Молочный, густой туман лежал над городом. Свидригайлов пошел по скользкой, грязной деревянной мостовой <…> С досадой стал он рассматривать дома, чтобы думать о чем-нибудь. Ни прохожего, ни извозчика не встречалось по проспекту. Уныло и грязно смотрели ярко-желтые деревянные домики с закрытыми ставнями. Холод и сырость прохватывали все его тело, и его стало знобить. <…> Тут-то стоял большой дом с каланчой. У запертых больших ворот дома стоял, прислонясь к ним плечом, небольшой человечек, закутанный в серое солдатское пальто и в медной ахиллесовой каске. <…> Оба они, Свидригайлов и Ахиллес, несколько времени, молча, рассматривали один другого. Ахиллесу наконец показалось непорядком, что человек не пьян, а стоит перед ним в трех шагах, глядит в упор и ничего не говорит. <…>

– А-зе здеся нельзя, здеся не места! – встрепенулся Ахиллес, расширяя все больше и больше зрачки.

Свидригайлов спустил курок» («Преступление и наказание», ч. 6, гл. 6).

43.5 C. 104. …это понтийский царь Митридат. Весь в соплях измазан, а в руках – ножик… —

Митридаты – царская династия в Понте, основанная в 302 г. до н. э. отпрысками древнего иранского рода. Здесь имеется в виду самый известный представитель династии – понтийский царь Митридат VI Эвпатор (111–63 до н. э.). Митридат VI значительно укрепил Понтийское царство в период резкого обострения внутриполитической борьбы в Риме и проводил последовательную антиримскую политику. Так, в 89 г. до н. э., после захвата Митридатом Малой Азии и части Балканского полуострова, он приказал провести массовую резню в провинции Азии среди населения римского происхождения: за один только день от рук понтийцев погибло более 80 тысяч римлян (Всемирная история: В 13 т. М., 1955–1983. Т. 2. С. 365). Так что ножик в руках Митридат держит вполне закономерно. И эта закономерность тем более усиливается, что, будучи типичным диктатором, Митридат не ограничивал себя в прихотях и капризах: он претендовал на звание искусного лекаря и часто собственноручно резал и калечил своих приближенных, которые в угоду монарху шли на заведомо чрезвычайно опасное унижение (Плутарх. «Как отличить друга от льстеца»).

В русской классике имя Митридата благодаря Пушкину также ассоциируется с темой закалывания: «Онегин посещает потом Тавриду: / <…> / Там закололся Митридат…» («Евгений Онегин» («Отрывки из путешествия Онегина»)).

Также у Расина есть трагедия «Митридат, царь понтийский» (1673), и еще имеется написанная на ее основе одноименная (Mitridate, re di Ponto) ранняя (1770) опера Моцарта (либретто В. А. Чинья-Санти).

На память приходит и Лермонтов – в контексте плача и стона:

В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь – и поймешь,
Зачем в его руке булатный нож:
И горе для тебя! – твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем.

(«Предсказание», 1830)

43.6 – А у меня всегда так. Как полнолуние – так сопли текут… —

В Новом Завете один израильтянин обращается к Иисусу Христу: «Господи! Помилуй сына моего; он в новолуние беснуется и тяжко страдает, ибо часто бросается в огонь и часто в воду» (Мф. 17: 15).

43.7…один любит распускать сопли, другой утирать, третий размазывать. —

Идиоматический практикум в традиционном для Веничкиного словоблудия русле. Распускать и размазывать сопли любят слабовольные, рефлектирующие нытики; обладатели противоположных натур дают им совет сопли утереть.

43.8—…зачем у тебя ножик в руках?..

– Как зачем?.. да резать тебя – вот зачем!.. Спрашивает тоже: зачем?.. Резать, конечно… —

Парафраз диалога Красной Шапочки и Серого Волка из детской сказки XVII в. Шарля Перро:

«– Бабушка, почему у вас такие большие зубы?

– А это чтобы скорее съесть тебя, дитя мое!

Не успела Красная Шапочка и охнуть, как злой Волк бросился на нее и проглотил вместе с башмачками и красной шапочкой».

Правда, в конце концов Красную Шапочку, в отличие от Венички, спасают охотники, а вот Веничку никто не спасает.

43.9«Что ты, Митридат, что ты!..» А он уже ничего не слышал и замахивался, в него словно тысяча почерневших бесов вселилась… —

Факт безумия Митридата был до Венички известен поэтам – например, Брюсову: «И знамя брани над Ефратом / Вознес, в союзе с Митридатом, / Но не в безумии, как он» («Тигран Великий», 1916).