Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

«Часто приходил я на улицу Мафтар, по ней сновали огромные жирные крысы. Эйфелева башня порождала споры – еще жили современники и единомышленники Мопассана, считавшие, что она изуродовала город. <…> Никогда раньше я не видел столько старых домов, пепельных, морщинистых, пятнистых! <…> Я входил в темную улицу, как в джунгли» («Люди, годы, жизнь», кн. 1, гл. 14).

30.22…генерал де Голль… —

Шарль де Голль (1890–1970) – крупный французский государственный, политический и военный деятель; лидер французского антифашистского движения в годы Второй мировой войны; в 1944–1946 гг. – глава французского правительства; в 1958–1969 гг. – президент (Пятой) Французской республики. В «Записных книжках» Ерофеева получаем о генерале следующую информацию: «А вот генерал де Голль жил скромнее – и до старости сохранил силу. В 85 лет он произвел на свет внука – до чего еще свеж был генерал».

30.23…ест каштаны… —

Жареные каштаны – непременный атрибут парижского быта; у Мандельштама в Париже «и пели песенки, и жарили каштаны» («Париж», 1923).

30.24По бульварам ходить, положим, там нет никакой возможности. Все снуют – из бардака в клинику, из клиники опять в бардак. —

Данный пассаж, как ни странно, восходит к Достоевскому, ко внутреннему монологу Раскольникова о жизненных перспективах пьяной девушки не с парижского, а с петербургского бульвара:

«Начнет шмыгать моя девочка, туда да сюда… Потом тотчас больница (и это всегда у тех, которые у матерей живут очень честных и тихонько от них пошаливают), ну а там… а там опять больница… вино… кабаки… и еще больница… года через два-три – калека» («Преступление и наказание», ч. 1, гл. 4).

Горький в одном из писем с Капри замечал: «Народ наш воистину проснулся, но пророки – ушли по кабакам, по бардакам» (письмо К. Пятницкому от 28/29 сентября 1908 г.).

30.25Я как-то выпил и пошел по Елисейским Полям… —

Елисейские Поля – одна из главных улиц в центре Парижа между площадями Согласия и Шарля де Голля (бывшая площадь Звезды). О Полях есть у путешественника Маяковского:

Лиловая туча,
                    скорей нагнись,
меня
       и Париж полей,
чтоб только
                скорей
                         зацвели огни
длиной
          Елисейских полей.

(«Город», 1925)

За «Полей Елисейских бензин» пил лирический герой Мандельштама («Я пью за военные астры…», 1931). А виртуальные прогулки по ним, готовясь к отъезду в Париж, совершал дядя Пушкина: «Василий Львович преобразился. Он вдруг стал степенным, как никогда, как будто шагал уже не по Кузнецкому мосту, а по Елисейским Полям» (Ю. Тынянов. «Пушкин», ч. 1, гл. 1).

30.26 C. 72–73. Вижу: двое знакомых, – она и он, оба жуют каштаны и оба старцы. Где я их видел? в газетах? не помню <…> Догоняю Луи Арагона <…>он только на меня взглянул, козырнул мне, как старый ветеран, взял свою Эльзу под ручку и дальше пошел. Я опять их догоняю и теперь уже говорю не Луи, а Триоле <…> она, как старая блядь, потрепала меня по щеке, взяла под ручку своего Арагона и дальше пошла… —

Эта сцена вызывает по крайней мере две ассоциации. Во-первых, она пародирует ситуацию, представленную Ходасевичем (вкупе с калеками, ангелами, Чаплином, Венецией и проч.):