Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

Нарком Луначарский вспоминал о революционном сердце: «Я не могу без изумления вспоминать эту ошеломляющую работу и считаю деятельность Военно-революционного комитета в Октябрьские дни одним из проявлений человеческой энергии, доказывающим, какие неисчерпаемые запасы ее имеются в революционном сердце и на что способно оно, когда его призывает громовой голос революции» (Луначарский А. В. Человек нового мира. М., 1980. С. 627).

34.15Но уж раз начали без меня – я не мог быть в стороне от тех, кто начал. Я мог бы, во всяком случае, предотвратить излишнее ожесточение сердец и ослабить кровопролитие… —

Как революционер-пацифист Шмидт у Пастернака:

«Я здесь. Я враг кровопролитья».
<…>
Я предрекал неуспех мятежа,
Но уж ничто не могло вразумить их.
Ехать в ту ночь означало бежать.

(«Лейтенант Шмидт», ч. 2, 3)

34.16 C. 81. Каждому, кто подходил, мы говорили: «Садись, товарищ, с нами – в ногах правды нет», и каждый оставался стоять, бряцал оружием и повторял условную фразу из Антонио Сальери: «Но правды нет и выше». Шаловлив был этот пароль и двусмыслен… —

Идиоматико-цитатный практикум, соединенный с практикумом анатомическим: поговорка «в ногах правды нет» (приглашение к серьезной беседе в спокойной обстановке, не на ходу) накладывается на слова Сальери, которыми открывается одна из «Маленьких трагедий» Пушкина: «Все говорят: нет правды на земле. / Но правды нет – и выше. Для меня / Так это ясно, как простая гамма» («Моцарт и Сальери», сц. 1).

В мемуарах об Октябрьской революции написано:

«[В ночь на 24 октября 1917 г. в одну из комнат в Смольном]…беспрерывно входили и выходили связные комиссары. <…> Проходили: Подвойский, худой, бородатый человек, в мозгу которого созревали оперативные планы восстания; Антонов, небритый, в грязном воротничке, шатающийся от бессонницы; Крыленко, коренастый, широколицый солдат с постоянной улыбкой, оживленной жестикуляцией и резкой речью; Дыбенко, огромный бородатый матрос со спокойным лицом. Таковы были люди этой битвы за власть Советов и грядущих битв. Внизу, в помещении фабрично-заводских комитетов, сидел Сератов. Он подписывал ордера на казенный арсенал – по полтораста винтовок каждому заводу… Перед ним выстроилось в очередь сорок делегатов» (Рид Дж. Десять дней, которые потрясли мир. М., 1957. С. 69–70).

34.17…каждый оставался стоять, бряцал оружием… —

Бряцать оружием можно в прямом смысле, как у Некрасова в описании вооруженного восстания декабристов: «Внутри – бряцанье, ружей блеск / При свете фонарей…» («Русские женщины», ч. 1) или у Леонида Андреева: «Где-то поблизости послышался грузный топот ног и тихое бряцанье оружия: сменяли караулы» («Так было», ч. 7), так и в переносном, то есть угрожать кому-либо войной или масштабным насилием.

34.18 C. 81–82. …Тихонов прибил к воротам елисейковского сельсовета свои четырнадцать тезисов. Вернее, не прибил к воротам, а написал на заборе мелом, и это скорее были слова, а не тезисы, четкие и лапидарные слова, а не тезисы, и было их всего два, а не четырнадцать, – но, как бы то ни было, с этого все началось. —

Отсылка к лидеру Реформации в Германии, основателю протестантства Мартину Лютеру (1483–1546). 31 октября 1517 г. Лютер вывесил на дверях виттенбергской Замковой церкви 95 тезисов, направленных против системы индульгенций и содержащих положения, которые легли в основу протестантизма как религии, противостоящей католицизму; тезисы Лютера послужили сигналом к выступлению против Католической церкви, то есть действительно «с этого все и началось».

Схожие действия предписаны Господом в Ветхом Завете: «Итак положите сии слова Мои в сердце ваше и в душу вашу <…> и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих» (Втор. 11: 18, 20).

34.19 C. 82. Двумя колоннами, со штандартами в руках, мы вышли – колонна на Елисейково, другая – на Тартино. —

Повторив тем самым действия большевиков во время осуществления Октябрьского переворота 1917 г.: