Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

Пунш – алкогольный напиток, приготовляемый по принципу коктейля на базе рома (реже – коньяка, бренди, водки) с добавлением еще четырех (название восходит к хиндустанскому «punch», то есть «5») компонентов (сахара, фруктового сока, чая и воды) – то есть здесь, по личному желанию, можно усмотреть мотив «4 против 1» (10.34). По традиции перед употреблением пунш поджигается и горит голубым пламенем. У поэтов пунш неизменно сочетается с упоминанием о голубом огне – у Пушкина: «Шипенье пенистых бокалов / И пунша пламень голубой» («Медный всадник», 1833); у Мандельштама: «…голубой в стаканах пунш горит…» («Декабрист», 1917), «пунш голубоглазый» («Кому зима – арак и пунш голубоглазый…», 1922).

Подмена цвета пламени – с голубого на синий, несомненно, каламбурна по своей природе, так как «озариться синим огнем» ассоциируется с идиомой «гори всё синим пламенем!», обозначающей полное наплевательство и равнодушие говорящего ко всему происходящему вокруг или к предмету разговора.

35.25…я ходил меж огней с одною тревожною мыслью… —

У Ходасевича: «Я бессонно брожу по земле меж вами, / Я незримо горю на легком огне…» («Милые девушки, верьте или не верьте…», 1912, 1916).

35.26…я ходил меж огней с одною тревожною мыслью: почему это никому в мире нет до нас ни малейшего дела? Почему такое молчание в мире? Уезд охвачен пламенем, и мир молчит оттого, что затаил дыхание, – допустим. Но почему никто не подает нам руки ни с Востока, ни с Запада? —

Пародируются традиционные для советской пропаганды описания исторической ситуации в период Гражданской войны:

«Летом 1918 года вместе с Красной армией сражалось 12 тысяч чехов и словаков. Но немало солдат корпуса путем обмана было вовлечено в антисоветскую авантюру. <…> Вместе с советскими людьми на защиту первого в мире государства рабочих и крестьян шли венгры, чехи, словаки, поляки, немцы, сербы, корейцы, китайцы и представители других народов. Среди них были венгры Бела Кун и Тибор Самуэли, чех Ярослав Гашек и хорват Олеко Дундич. Всего к концу 1918 года в рядах интернациональных отрядов насчитывалось до 50 тысяч бойцов. Это были подлинно интернациональные части. <…> Мы не были одиноки в этой борьбе. Пролетарии всего мира помогали нам сочувствием. Рабочие Англии, Франции и других стран, участвовавших в интервенции, протестовали против политики своих правительств, бастовали, отказывались грузить оружие, направляемое белым генералам, организовывали комитеты под лозунгом „Руки прочь от Советской России“. <…> Указывая на глубоко интернациональный характер этой борьбы, В. И. Ленин говорил в марте 1920 года: „Нет ни одной страны, где бы не знали слова «большевик» и слова «Совет» и где бы рабочие не стояли на стороне Советской власти. Это и лишило Антанту возможности воевать против нас…“» (Родина советская. Исторический очерк. М., 1981. С. 55, 64, 82–83).

35.27 C. 85. Куда смотрит король Улаф? —

См. 34.37.

35.28Почему нас не давят с юга регулярные части?.. —

Имеются в виду события Гражданской войны в 1918–1919 гг., когда Красной армии, защищавшей подступы к Москве, приходилось сдерживать натиск регулярных частей белой армии именно с юга:

«Тяжелые бои летом и осенью 1918 года развернулись на Южном фронте – на Нижней Волге, Дону, Северном Кавказе. „Добровольческая“ армия под командованием Деникина вела наступление на Кубани и Северном Кавказе. <…>…Численность вражеских войск на юге достигла 130 тысяч человек. На Северном Кавказе после героического сопротивления советские войска вынуждены были отступить к Астрахани. <…> Деникину удалось захватить богатейшие районы юга России. 3 июля [1919 г.] он отдал приказ „О походе на Москву“. В наступление перешли три белогвардейские армии <…> Фронт растянулся от Волги до Днепра. На обширных просторах Украины и донских степей кипели кровопролитные бои. Основной удар направлялся через Курск, Орел, Тулу на Москву. <…> Грозные дни переживала республика» (Родина советская. Исторический очерк. М., 1981. С. 62, 65, 74).

35.29 C. 85–86. – Тебе нравится, Вадя, наша революция?

– Да, – ответил Вадя, – она лихорадочна, но она прекрасна. —

Вот образец патетики Блока, поэтизировавшего Октябрьский переворот:

«Дело художника, обязанность художника – видеть то, что задумано, слушать ту музыку, которой гремит „разорванный ветром воздух“.

Что же задумано?

Переделать все. Устроить все так, чтобы все стало новым; чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной жизнью.