Москва Поднебесная

– Любой. Дело не в этом. Так вот, тот, кто краном управляет – Ангел, а Альтерстент – это сам кран! Понял?

– Ну, понял, в натуре, не тупой. – Мамедов кивнул.

– Только он тоже отдельная личность, но связана с ангелом неразрывно, а ангел, соответственно, с ней. Как сиамские близнецы. Это симбиоз. Неразрывный союз, дающий ангелу способность творить всё, что угодно. Но отдельно друг от друга ни тот, ни другой ничего не могут, они бессильны.

– И чего теперь? – Мамедов боязливо покосился на Нистратова, который снова улыбался ему ласково. Даже чересчур ласково.

– Тебе придётся снова стать им! – изрёк Метатрон торжественно.

– Нет! Не буду я! – отрезал Богдан, но как-то неуверенно, словно боясь, что сейчас его начнут бить.

– Да ты пойми, – включился в разговор Гор, – если ты этого не сделаешь, всё мироустройство рухнет.

– А мне-то чего? Пускай рухает! – безответственно противился Богдан.

– Слушай, Форгезо, а тебе снов странных никогда не снилось? – поинтересовался Елисей.

– Нет, – соврал тот.

– И ты себя никогда не ощущал получеловеком-полурадиоволной?

– Чем? – вздрогнул Мамедов. – Не ощущал я ничего. Я вообще вам не верю!

– Ну, тогда смотри, – предостерегающе прохрипел Гор, и тут человеческое его лицо начало плавиться, словно было из воска, трансформируясь в птичью физиономию. Нос горца на глазах покрылся чёрной коростой и разросся, превратившись в громадный изогнутый клюв. А из-за спины, обдав Мамедова горячим потоком воздуха, выплеснулись блестящие чёрные крылья.

– Ядрить ту Люсю! – выдал Мамедов ругательное удивление и чуть не упал.

– Веришь? – проскрипел пружиной птицеголовый бог, уставившись на ошалевшего Мамедова чёрными, блестящими как пуговицы кашемирового пальто, глазами.

Не поверить Богдан не мог. Перед ним стояло существо с телом человека и огромной головой сокола. Вид его был настолько величественен и фантастичен, что Богдан подумал про себя, что спит и всё происходящее с ним не более, чем сон, игра одурманенного дрёмой воображения с прямой уголовной логикой. Вспомнив, что в таких случаях нужно делать, он тайком ущипнул свою ляжку и, ощутив настоящую отрезвляющую боль, вздрогнул. Догадка провалилась. Он не спал.

От этого Богдану стало жутко страшно, и он захотел закричать, но тут понял, что, даже если и закричит, никто на помощь ему не придёт, а потому молча ещё сильнее вжался в дверь.

Вера Лисичкина, также увидев крылатого бога, от изумления перестала плакать. Она сидела и зачарованно, во все глаза, смотрела на грациозного крылатого красавца. Ей тоже начало казаться, что она спит, а оттого происшествие с Загробулько, в которого милиционерша тайно влюбилась, как только впервые увидела, представилось ей в ином свете.

«Я проснусь, и ничего этого не будет», – подумала она.

– Нам предстоит великое дело! – изрёк птицеголовый. – Мы должны исправить вашу с Носфературсом оплошность. Вставить кирпич сознания в стену! Сделать это может только ангел-мечтатель-контроллер! Но сперва до этой стены нужно добраться. Где мы сейчас находимся, я не знаю, но догадываюсь, что находимся мы здесь по воле Архангела Михаила. Возможно, он прорубил вход в реальность чьего-то разума, отделив нас от объективного мира. А это серьёзное препятствие.

– Самое странное, что я не чувствую связи с первой точкой мира, – задумчиво произнёс Метатрон.

Мамедов, не отрывая испуганного взгляда от крылатого существа, дрожащим сиплым голосом жалостливо попросил:

– Отпустите меня, ради Бога!

– Ты совсем глупым стал, Форгезо, в своём человеческом воплощении! Пойми, ради Бога, ты должен сделать то, о чём мы тебя просим! Это и будет самое богоугодное деяние, которое ты сможешь совершить в своей жизни, – проскрипел Гор, топорща огромные крылья. – Вот интересно, если бы ты знал наперёд, что станешь непримечательным затрапезным уголовником, ушёл бы ты в отчужденцы?

Но Мамедов на это не ответил, видимо, совсем не соображая, о чём идёт речь.

– Что я сделать должен? – с тревогой спросил он.

– Чтобы слиться с Носфературсом, стать его Альтер-силой, ты должен отречься от человеческой сущности. Оставить человеческое тело. Стать чистой энергией и нырнуть в нематериальную сферу. Родную свою стихию!

– Умереть, значит? – обомлел Богдан, всем существом жалея, что потратил заточку на трёхлитровоголового ментяру. – Я что вам, идиот?

– А что ты так трясёшься за свою человеческую суть? Она же ничтожна! Ты жалок, глуп, жесток и необразован. Зачем тебе такая жизнь?

– Но, но! – испуганно пригрозил Мамедов, выпятив впалую грудь. – Кто это глупый тут! На себя посмотри, коршун плюшевый. – Коленки его дрожали от страха, по низу живота пошла трусливая пульсирующая вибрация, словно он проглотил подключённую к электросети проволоку.

– Это не смерть, – успокоил Метатрон, – это переход в иное состояние. Высшее состояние!

– Ага, – закивал Мамедов, – чего же я тогда сначала был высшим, а потом в человеки подался? От нехрена делать, что ли? Что вы мне тут парите? Подстава, нутром чую! – Он подозрительно прищурился.