Москва предвоенная. Жизнь и быт москвичей в годы великой войны

Выпускные экзамены состоялись и у танцовщиц. Ученице хореографического училища Майе Плисецкой летом сорок первого было 16 лет. Девушка бегала на репетиции, танцевала Фею-крошку в «Спящей красавице» и Цветы в «Снегурочке», с восторгом следила за отточенностью арабесок балерины из Ленинграда – Галины Улановой. 21 июня Плисецкая участвовала в выпускном концерте училища в сопровождении оркестра Большого театра на сцене его филиала с «Экспромтом» Чайковского.

«Московская публика приняла номер восторженно, – через много лет вспоминала Майя Михайловна. – Может быть, это был пик концерта. Мы кланялись без конца. Мать была в зале, и я сумела разглядеть ее счастливые глаза, лучившиеся из ложи бенуара». Она возвратилась перед самой войной из ссылки с маленьким ребенком, родившимся летом 1937 года. Ее муж, отец Майи, дипломат и видный хозяйственный работник Михаил Плисецкий, своего сына так и не увидел. Его арестовали и отдали под суд…

Московский Нострадамус

Юный москвич Лева Федотов жил в знаменитом Доме на набережной. Дружил с будущим писателем Юрием Трифоновым и спустя много лет стал прототипом одного из героев повести «Дом на набережной» Антона Овчинникова.

Трифонов вспоминал, что круг интересов Федотова был необычайно широк. Он увлекался минералогией, палеонтологией, океанографией, рисованием, музыкой. Занимался физическими тренировками по собственной системе и сочинительством – к этому занятию он приохотил и некоторых из своих друзей, в частности, самого Трифонова.

Писатель вспоминал, что Федотов «поспешно поглощал все науки, все искусства, все книги, всю музыку, весь мир, точно боялся опоздать куда-то. В двенадцатилетнем возрасте он жил с ощущением, будто времени у него очень мало, а успеть надо невероятно много…».

Увы, так и произошло – жизнь Левы оборвалась, когда ему было всего двадцать лет. Больной туберкулезом, с плохим зрением, Федотов тем не менее добровольцем ушел на фронт и не дожил до предсказанной им Победы. 25 июля 1943 года он ехал в грузовике с другими солдатами, и машина попала под бомбежку…

Дневники Федотова были опубликованы спустя много лет после войны, в конце 90-х годов. Можно лишь поражаться, насколько «советский Нострадамус» оказался близок к истине. Хотя и оговаривался: «Я, правда, не собираюсь быть пророком, но все эти мысли возникли у меня в связи с международной обстановкой, а сложить их в логический ряд и дополнить помогли мне рассуждения и догадки».

5 июня Лева записал в дневнике:

«Хотя сейчас Германия находится с нами в дружественных отношениях, я твердо уверен, что все это только видимость. Тем самым она думает усыпить нашу бдительность, чтобы в подходящий момент всадить нам отравленный нож в спину…

Я думаю, что война начнется или во второй половине этого месяца, или в начале июля, но не позже, ибо Германия будет стремиться окончить войну до морозов. Я лично твердо убежден, что это будет последний наглый шаг германских деспотов, так как до зимы они нас не победят. Победа победой, но вот то, что мы сможем потерять в первую половину войны много территории, это возможно…»

Федотов полагал, что немцы нападут неожиданно, без объявления войны и захватят Минск, Гомель, Житомир, Винницу, Киев, Гомель, Псков и многие другие города. Но был уверен, что Москва устоит перед натиском Гитлера, и Ленинград, взятый в кольцо, не капитулирует.

В последний мирный день Лева записал:

«Теперь я уже жду беды для всей нашей страны – войны. По моим расчетам, если я действительно был прав в своих рассуждениях, то есть, если Германия готовится напасть на нас, война должна вспыхнуть в ближайшие числа этого месяца или же в первых числах июля… Откровенно говоря, теперь, в последние дни, просыпаясь по утрам, я спрашиваю себя: а может быть, в этот момент на границе уже грянули первые залпы? Теперь можно ожидать начала войны со дня на день…»

21 июня москвичи, ленинградцы, воронежцы, туляки, жители Мурманска, Киева, Одессы, Севастополя, Минска, других советских городов и сел, конечно, не подозревали, что закончился последний мирный день. Завтра на их родину обрушится коварный и вероломный враг.

Стихотворение Юрия Полякова «21 июня 1941 года. Сон» с эпиграфом из Арсения Тарковского: «Как я хотел вернуться в «до войны» – / Предупредить, кого убить должны», было создано через много лет после начала Великой Отечественной. Но кажется, что его написал человек того времени, предчувствовавший страшные испытания: