Москва преступная. От Хитровки до Черкизона

Смерть делегатки

В конце 1936 года в небольшом приволжском городе Мелекесс (ныне это Дмитровград Ульяновской области) произошло убийство делегата съезда Советов Марии Прониной. Она работала в Мелекессе учительницей в школе, а по совместительству была заместителем председателя редакционной комиссии по подготовке проекта Конституции Союза ССР. Поскольку председателем комиссии был сам товарищ Сталин, то фактически Мария Пронина была у него в замах.

И вот 11 декабря 1936 года тело Прониной с многочисленными ножевыми ранениями обнаружили на одной из улиц города. Об убийстве делегата съезда Советов было немедленно доложено в Москву. Москва отреагировала молниеносно: в Мелекесс была срочно направлена бригада работников Московского уголовного розыска во главе с Виктором Овчинниковым.

С самого начала делу пытались придать политическую окраску. Газеты трубили о гнусной выходке врагов Советской власти, которые, дескать, из чувства мести и слепой ярости расправились с делегаткой съезда. А местные пинкертоны поспешили обвинить в преступлении бывших белых офицеров. Некоторые из них были арестованы.

Однако вскоре выяснилось, что бывшие белогвардейцы тут ни при чем. Марию Пронину ограбила и убила местная шпана во главе с Александром Розовым. Причем, на допросах участники преступления даже сами толком не смогли объяснить мотивы своего дикого поведения. Просто в тот день, 11 декабря, трое приятелей — Александр Розов, Виктор Федотов и Иван Ещеркин — бесцельно слонялись по городу в поисках приключений. И тут их внимание привлекла какая-то женщина, которая шла по темной улице с большим чемоданом в руках. Как позже выяснилось, это и была Мария Пронина. Она как раз вернулась из Москвы после окончания съезда Советов и шла домой от железнодорожного вокзала. Убедившись, что улица совершенно пуста, Розов бросился к своей жертве и нанес ей несколько ударов ножом. А затем вырвал у нее из рук чемодан, после чего все трое убежали.

Словом, обычная бытовуха, ничего политического. Именно так и сформулировал обвинительное заключение руководитель оперативно-следственной бригады Виктор Овчинников. Однако в руководстве НКВД СССР не оценили работу Овчинникова и его коллег. Особое недовольство проявлял нарком внутренних дел Николай Ежов. Инструктируя московских сыщиков, командированных в Мелекесс, Ежов прямо говорил о том, в каком направлении следует вести оперативно-розыскную работу. «Ищите убийц среди зиновьевцев и троцкистов, — повторял нарком. — По-моему, вы до сих пор не осознали в полной мере политического значения этой гнусной акции».

Однако вопреки недвусмысленным намекам Ежова Виктор Овчинников никакого политического подтекста в этом преступлении не усмотрел. И вскоре поплатился за свою порядочность. В начале 1938 года он был отстранен от работы, а затем расстрелян. По одной из версий, инициатором расправы стал лично Ежов, которому Овчинников с его принципиальностью и профессионализмом явно спутал карты.

Не нужен нам берег советский…

Термин «невозвращенцы» вошел в широкий обиход уже на излете советского режима. Так в брежневские времена называли всех, кто, легально оказавшись за границей, отказывался возвращаться в СССР. Однако само явление, в отличие от термина, имеет куда более длинную историю.

Первым советским невозвращенцем можно считать сотрудника Разведывательного управления Красной Армии Андрея Павловича Смирнова. Причиной, скорее всего, стала его личная обида на Советскую власть. Дело в том, что младший брат Смирнова в начале 1920-ых годов спутался с какой-то антисоветской организацией, был арестован и вскоре расстрелян. А мать Смирнова и его второй брат, опасаясь репрессий, тайно бежали в Бразилию. В феврале 1922 года, во время служебной командировки в Финляндию, Смирнов узнал о смерти брата и прочих несчастьях, обрушившихся на его родных. После такого известия Андрей Павлович счел невозможным продолжать работу на Советы.

Недолго думая, он отправился в финскую полицию и сдал всех известных ему советских агентов в Финляндии. Правда, это не спасло Смирнова от наказания: финны впаяли перебежчику два года тюрьмы и отправили за решетку. Кстати, это обстоятельство, возможно, и спасло Смирнову жизнь: пока он «отдыхал» в финской тюрьме, советский суд заочно приговорил его к расстрелу. Отсидев положенный срок, Смирнов тут же уехал в Бразилию к родным. Однако вскоре погиб при невыясненных обстоятельствах. По одной из версий, группа ликвидаторов ОГПУ все-таки исполнила приговор советского суда.

Операции по ликвидации

В 1920—1930-ых годах физическое устранение сбежавших за кордон дипломатов и разведчиков — излюбленный метод советского правосудия. Для проведения такого рода операций в структуре Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ была создана спецгруппа под руководством Якова Серебрянского и Наума Эйтингона. Работали ребята виртуозно, не оставляя следов. Вот лишь несколько ярких эпизодов.

Наум Эйтингон