Москва преступная. От Хитровки до Черкизона

В неразберихе приватизации и рыночных реформ мало кто заметил указ президента Ельцина от 7 июня 1992 года, отменивший государственную монополию на производство и сбыт алкогольной продукции. Между тем, это решение имело для России катастрофические последствия. Во-первых, резко подскочила уголовная преступность — алкогольный бизнес моментально превратился в одну из самых криминализованных отраслей свежеиспеченной рыночной экономики. А во-вторых, качество алкоголя упало ниже плинтуса и, как следствие, значительно возросло количество отравлений, в том числе с летальным исходом. За истекшие тридцать лет Россия потеряла от палёной водки, по самым скромным подсчетам, не менее миллиона своих граждан. И судя по регулярно поступающим сообщениям об отравлениях, проблема некачественного алкоголя сегодня так же актуальна, как и четверть века назад.

К середине 1990-ых подпольный ликеро-водочный бизнес прочно вошел в пятерку самых доходных отраслей теневой экономики. Деньги, которые там крутились, достигали астрономических сумм. Подавляющая их часть уходила не в доход государства, а в карманы теневых дельцов, на подпитку организованной преступности и на подкуп коррумпированных чиновников.

Нечто похожее в нашей истории уже случалось: в начале 1920-ых годов, после объявления Новой экономической политики. Правда, масштабы тогда были гораздо скромнее. Тем не менее, в приказе от 2 мая 1922 года по Главному управлению милиции НКВД РСФСР ликвидация самогоноварения была названа важнейшей задачей советской милиции. И сотрудники уголовного розыска, как могли, ее решали — в тесном взаимодействии с коллегами из Экономического управления ОГПУ.

В течение нескольких лет в Москве, например, муровцы регулярно проводили массовые спецоперации по выявлению мест, где подпольно изготовлялся алкоголь. Так, за один только 1922 год московские сыщики проверили около шести тысяч квартир и частных домовладений. В половине из них хозяева активно гнали на продажу суррогатное пойло, причем в довольно больших объемах. Помимо готового к продаже алкоголя, у дельцов было изъято большое количество зерна, спирта и другой продукции, считавшейся в те годы дефицитной.

У многих дельцов, занимавшихся производством самогона, были налажены устойчивые связи с московскими ресторанами. Их владельцы не гнушались закупать у самогонщиков сомнительную продукцию и реализовывать ее через общепит. Так, в ночь на 15 января 1923 года столичные сыщики внезапно нагрянули с проверкой в рестораны «Саратов», «Ливорно» и «Палиха». Повсюду был обнаружен самогон, причем довольно невысокого качества. Рестораны пришлось закрыть. Впоследствии та же участь постигла еще с десяток московских кабаков.

В целом проблему удалось решить только к середине 1920-ых годов, когда в СССР была введена государственная монополия на производство и сбыт алкогольной продукции. Это сразу же благотворно отразилось на качестве алкоголя и на уровне преступности в стране. Кстати, госмонополия на водку, введенная в 1924 году, стала пятой по счету в истории Отечества. Первая, напомним, была введена еще в конце XV века при Иване III, вторая — при Алексее Михайловиче в середине XVII века. Третью монополию ввел Петр I в начале своего царствования, правда, вскоре сам же ее и отменил. И наконец, незадолго до революции, в 1894 году, с подачи тогдашнего министра финансов Сергея Витте в России была введена четвертая по счету государственная монополия на производство и сбыт алкогольной продукции. Это нововведение принесло в казну огромные деньги: в начале XX века бюджет Российской империи примерно на четверть состоял из винно-водочных денег.

Так что ничего нового, по сути, большевики не придумали — просто вернулись к давнему и хорошо проверенному способу контроля за оборотом спиртосодержащей продукции. Пятая монополия, кстати, оказалась самой продолжительной: без малого семьдесят лет.

В «Голубом лесу»

Но вернемся к приснопамятным 1990 м. Окрестности Москвы в те годы превратились в один гигантский подпольный цех по производству «липовой» водки. Сотрудники местных отделов по борьбе с экономической преступностью (ОБЭПов) буквально с ног сбивались, выявляя и ликвидируя подпольные водочные цеха. В среднем в год выявлялось и закрывалось 60 подпольных предприятий. Впрочем, на месте ликвидированных цехов моментально открывались новые.