Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

Однако ввиду усилившегося натиска Литвы на русские земли московский князь счёл нужным принять предложение Едигея о союзе против Витовта. Союз этот был притворным с обеих сторон. Едигей не предоставил Василию существенной военной поддержки, а Василий так и не выполнил своего обещания платить Едигею дань. Отношения между сторонами стали вновь обостряться уже осенью 1407 г. – весной 1408 г., когда Едигей при помощи пронского князя попытался поставить под свой контроль союзную Москве Рязань. Хотя войска Василия Дмитриевича потерпели поражение на поле боя, он сумел дипломатическими средствами добиться примирения рязанского и пронского князей и возвращения Рязанской земли в орбиту московского влияния. Окончательно поняв, что Москва не собирается признавать его верховенство, Едигей осенью 1408 г. двинулся на неё походом. Ввиду лучшей по сравнению с 1382 г. подготовки города к обороне и вновь вспыхнувшей в Орде смуты, этот поход не достиг своей цели. Однако Едигею удалось лишить Москву Нижнего Новгорода, передав его обратно в руки суздальских князей.

Летом 1410 г. татарско-нижегородский отряд совершил опустошительный набег на Владимир, а в январе следующего года поход московской рати на Нижний Новгород завершился её разгромом суздальскими князьями и их татарскими союзниками. Поэтому в 1412 г., когда власть в Орде захватил сын Тохтамыша Джелал-ад-Дин, Василий Дмитриевич предпринял попытку вернуть себе Нижегородское княжество мирными средствами. Показательно, что попытка эта закончилась неудачей. Как Джелал-ад-Дин, так и сменивший его Керим-Берди не доверяли московскому князю и предпочитали не усиливать его. Однако вопреки ярлыку на Нижегородское княжество, выданному суздальским князьям Джелал-ад-Дином и подтверждённому Керим-Берди, зимой 1414—1415 гг. московское войско захватило Нижний Новгород и вынудило суздальских князей бежать в Орду, где они ещё некоторое время безуспешно предпринимали попытки вернуть себе свои владения при помощи Едигея и его ставленников. Об отношениях Василия Дмитриевича с Ордой, где продолжались междоусобные войны, в течение последующего десятилетия до его смерти в 1425 г. нам ничего не известно. Есть основания предполагать, что в 1423 г. хан Улуг-Мухаммaд выдал великокняжеский ярлык княжичу Василию Васильевичу, однако, по всей видимости, сделано это было по настоянию Витовта, который стремился таким образом укрепить своё влияние в Великом княжестве Владимирском.

Таким образом, из тридцати пяти лет правления Василия Дмитриевича зависимость от Орды официально признавалась и регулярная дань выплачивалась всего около пяти лет (1389—1395 гг.). С 1396 по 1412 гг. Василий правил как полностью суверенный государь, что официально знаменовалось чеканившимися им монетами. После прихода к власти сыновей Тохтамыша московский князь, стремясь с их помощью добиться возвращения себе Нижнего Новгорода, вновь признал верховную власть Орды, что сопровождалось возвращением на московские монеты арабских легенд. Однако усобицы, вскоре с новой силой вспыхнувшие в Орде, должны были свести эту и без того формальную зависимость на нет. В правление Василия Дмитриевича Русь стояла на пороге окончательного упразднения элементов зависимости от Орды, однако этот процесс оказался задержанным из-за междоусобной войны, разгоревшейся в Великом княжестве Владимирском при его преемнике.

Василий II Васильевич (1425—1462)

Вступление девятилетнего Василия II на великокняжеский престол ознаменовалось конфликтом с его старшим дядей Юрием Дмитриевичем по поводу порядка престолонаследия. Уже Василий I наследовал своему отцу в нарушение традиционного русского лествичного права – после смерти Дмитрия Ивановича старшим в роду московских Рюриковичей оказался Владимир Андреевич Серпуховской. Ссору, вспыхнувшую между Василием Дмитриевичем и Владимиром Андреевичем в 1389 г., удалось уладить мирным способом, чему, по всей видимости, способствовало однозначное указание завещания Дмитрия Ивановича о передаче престола сыну: «А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великимъ княженьем»360. О дальнейшем наследовании власти завещание говорило менее определённо: «А по грехом, отъимет Богъ сына моего, князя Василья, а хто будет подъ тем сынъ мои, ино тому сыну моему княжъ Васильевъ оудел»361. Неясно, имелся ли в виду только случай бездетной кончины Василия Дмитриевича (в момент смерти отца он ещё не был женат), или же престол должен был перейти к следующему сыну Дмитрия Ивановича, даже если бы у Василия остались собственные сыновья. Кроме того, речь здесь идёт не о великом княжении, а лишь об уделе Василия Дмитриевича.