Москва. Путь к империи

Неизвестно, как бы наградил Иван IV Грозный героев того беспримерного по сложности похода и Ермака, не случись с атаманом беда неминучая, но с тех пор сибирские богатства (мех, дерево, мед, ягода, другие дары леса, могучих рек) укрепляли казну и в значительной степени влияли на все дела Русского государства. Сибирь явилась тем самым рычагом, который, опираясь на Югорский камень, как точку опоры, стал медленно поднимать Московское государство над Евразией.

Еще не вечер

Зимой 1584 года к Земле явилась комета. Иван IV, увидав ее с Красного крыльца, сказал гордо и грустно: «Вот знамение моей смерти». До этого момента он упорно боролся с болезнью. Его организм, измотанный громадным нервным напряжением, адскими сладострастными оргиями, устал от огня и крови, отработал свое. Лишь усилием воли Грозный еще заставлял его работать. Убийство собственного сына подорвало эту могучую силу. Царь угасал на глазах, но сопротивлялся, не верил в близкую смерть, мечтал… жениться (в восьмой раз!) на племяннице английской королевы, несмотря на то, что очередная его жена родила ему сына Дмитрия. Он верил в чудо. Но вместо чуда явилась на земные небеса комета, и царь резко сдал.

Не доверяя никому, даже Богу, Иван IV Васильевич призвал в Москву шестьдесят волхвов из глухих русских селений и из Лапландии, поселил их в столице и ежедневно посылал к ним Бельского, которому языческие знатоки комментировали поведение земной гостьи. Видимо, ничего хорошего для Грозного они не говорили, и царь вдруг опасно заболел: тело его стало пухнуть, гнить изнутри, источая отвратительный запах разложения.

Большая государственная печать Иоанна IV

Смерть надвигалась быстро. Комета не улетала. Волхвы не радовали. На вопрос о том, когда он умрет, они ответили единогласно: вечером 18 марта. Иван IV, узнав об этом, приказал им молчать, чтобы не тревожить московский люд, а заодно уведомил их о том, что если они обманулись в своих расчетах, то их всех сожгут на костре.

Шестьдесят волхвов, царские слуги, бояре, приближенные к дурно пахнущему телу, сам Иван Грозный с волнением ожидали этот день. Семнадцатого марта царю стало лучше. Он тут же забыл о думах, истомивших его в последние недели, быстро превращался в самого себя. На следующий день он сказал Бельскому: «Объяви волхвам, что я не забыл про казнь. Костер ждет их». Волхвы на это спокойно ответили: «Еще не вечер. Солнце еще не зашло». Уговор есть уговор. Зайдет солнце, и заполыхает костер.

Царю приготовили теплую ванну. Он пролежал в ней три часа. Ему было хорошо. Все лучше становилось Ивану IV Васильевичу, и, видимо, в головушке его буйной рождались страшные мысли и планы. Шестьдесят волхвов-болтунов сгорят завтра прилюдно. Но останавливаться на этом никак нельзя. Надо всех волхвов изничтожить, дров в стране хватит.

Впрочем, Грозный мог думать и о другом. Например, о племяннице английской королевы, о будущих ласках перегнившего, перестрадавшего, победившего болезнь пятидесятитрехлетнего монарха с недавно пережившей оспу, но победившей болезнь англичанкой. Эта пара могла многое изменить в европейских делах, во внешнеполитических делах Московии.

После ванны он, очень радостный, лег на кровать, потом встал, надел халат, потребовал шахматную доску, расставил фигуры, хотел выиграть — он любил выигрывать — в шахматы у Бельского, недобро улыбнулся и… завалился на пол, бездыханный. Болезнь проявила к этому человеку милосердие. Умер он не в муках боли, как, например, закопченный Воротынский; не в судорогах удушаемого равнодушными крепкими лапами опричников, не в томящей голодной тоске под шорох крупных крыс, истинных хозяев «кромешных» темниц… умер он, тепленький, после теплой ванны, в предвкушении очередной победы над неглупым царедворцем Бельским.

В некоторых источниках говорится о том, что Иван Грозный умер чуточку позже, не до первого хода, а в процессе игры. Мол, Бельский неосторожным словом (или победным ходом?) вызвал у царя приступ страшного гнева, с которым ослабленный организм справиться уже не смог. В разных источниках приводятся и разные даты смерти Грозного: 18 и 19 марта. Так или иначе, но сразу после смерти над еще не остывшим от гнева и от жизни трупом священнослужители совершили обряд пострижения, назвали его Ионой, исполнив волю скончавшегося. Спас ли этого человека монашеский сан от ада, простил ли Всевышний все грехи тяжкие Ивану IV Васильевичу, о том летописцы и позднейшие историки умалчивают, не жалея слов на лестные и нелестные оценки Грозного, первого русского царя.

Итоги жизни