Москва разгульная

Большая карточная игра началась в обеих столицах Российской империи при Екатерине Великой, которая и сама была страстной картежницей. По словам современников, императрица любила коммерческие игры, где все зависит от ума, хладнокровия и правильной реакции игроков. Азартные игры, в которых выигрыш приходит по воле случая, государыня не жаловала. Поэтому появилось установление о разделении игр на запрещенные – азартные и разрешенные – коммерческие. С любителей азартных игр взимали штрафы, которые шли на нужды государства. А игра, организованная ради забавы и развлечения, преступлением не считалась.

Екатерина II часто играла со своими придворными. За игрой неоднократно были замечены ее фавориты: Платон Зубов, Григорий и Алексей Орловы, Семен Зорич. Попасть в партнеры к императрице почиталось большой честью. Известно немало случаев, когда вместо денег и векселей государыня расплачивалась бриллиантами. Поговаривали, что идея играть на бриллианты принадлежала ее главному фавориту всесильному князю Потемкину. Завораживающий блеск золота и камней подстегивал азарт игроков и восхищал иностранных гостей.

Азартные вельможи часто проигрывали не только деньги, дома и поместья, но и своих крепостных. Многие крестьяне, проснувшись утром, узнавали, что с сегодняшнего дня у них новый хозяин. Особенно ценились красивые дворовые девки, они шли за колоссальную сумму.

Азартные игры не прекращались ни при императоре Павле, ни при Александре I. Мало того, карточная страсть перекинулась из дворцовых покоев на всю страну, достигнув своего апогея в XIX веке. Особенно карты были распространены среди гвардейских и офицерских полков. В народе появилась пословица: «Дворянин без карт, что офицер без шпаги». В карты проигрывали состояния, из-за карточных долгов стрелялись, попадали в «желтый дом».

За игру в карты наказывать перестали, карали, только если игра была связана с мошенничеством, растратой казенных сумм или содержанием игорного дома. Были времена, когда пойманных за руку шулеров отправляли на виселицу, но со временем на них махнули рукой. Лишь когда замечали нечестную игру, могли в сердцах побить канделябрами. Неуплата карточного проигрыша могла навсегда опозорить дворянина, так как карточный долг – это долг чести.

Карты стали повсеместным и очень модным развлечением: за ними коротали время дворяне, мещане, служащие, крестьяне и даже государственные чиновники. Неудивительно, что карточные партии стали появляться и на страницах книг. Так, в бостон играли герои романов А. Пушкина «Дубровский», М. Лермонтова «Герой нашего времени», И. Тургенева «Новь». В винт играют герои «Гранатового браслета» А. Куприна. Излюбленной карточной игрой писателей и придуманных ими героев был «Фараон» или «штосс», выигрыш в которой зависел лишь от случайности. В неё играют Германн из «Пиковой дамы» А. Пушкина, Николай Ростов из «Войны и мира» Л. Толстого. Арбенин из «Маскарада» М. Лермонтова, чьё произведение так и называется – «Штосс». Как любая азартная денежная игра, штосс привлекал шулеров.

Были у картежников и свои неписанные правила. Для честной игры банкомету выдавали новые колоды – их распечатывали за игорным столом, чтобы никто из игроков не мог подменить карту. Использованную колоду, после прохождения одной пульки, кидали под стол. Лакеи после игры собирали колоды и продавали их в свою пользу мещанам. Рассказывали, что использованных игральных карт в кабаке накапливалось столько, что каждый день их собирали лопатами и увозили возами.

По словам очевидцев, когда Афанасий Фет во время карточной игры нагнулся, чтобы найти упавшую десятирублевую купюру, граф Лев Толстой подпалил от свечи сторублевую ассигнацию и посветил ему, чтобы облегчить поиски. Согласно негласным клубным правилам, деньги, случайно упавшие со стола, становились добычей лакеев. Подбирать их было не принято, это считалось дурным тоном.

Кроме азартных игр, были еще и коммерческие, например, Вист или любимец путешественников «Рамс», не требовавший особого искусства. Поэтому эту игру снисходительно называли «дамской игрой». Вист же, напротив, считался интеллектуальной карточной игрой, требующей и внимания, и быстрой реакции, и хорошей памяти. Эта игра предполагала не столько азарт, сколько удовольствие от самого состязания, поэтому ставки в ней были невысокие. В азартной же игре, напротив, невозможно ничего рассчитать. Но, как писал поэт Вяземский, подобная игра – род битвы на жизнь и на смерть, которая имеет свое волнение, свою драму, свою поэзию.