Москва разгульная

На лошадях Леона Манташева брал призы знаменитый чернокожий жокей из Кентукки Джеймс (Джимми) Винкфильд, по прозвищу «Черный маэстро». Младший из семнадцати детей Джимми с семи лет сидел в седле, а в 1903 году эмигрировал в Россию. Он завоевал столицу, выиграв все существовавшие тогда призы в области конного спорта. Так, в 1914 году нанятый Левоном жокей Винкфилд выиграл Всероссийское Дерби. По словам очевидцев, «Черный маэстро» был весьма экстравагантным – он жил в роскошных гостиничных номерах, ел икру на завтрак и у него был свой личный камердинер. Со временем он научился разговаривать на шести языках.

Жокей Джеймс (Джимми) Винкфильд, по прозвищу «Черный маэстро»

После революции нефтяные промыслы Левона Манташева были национализированы, их бывший владелец в 1920 г. как и его братья эмигрировал с семьей в Париж. Там он участвовал во всевозможных проектах, и, словно Остап Бендер, пытался продать свои предприятия иностранным компаниям. Советская власть запретила лошадиные скачки, так как это был спорт буржуев и аристократов. Тогда Винкфилд переехал в Одессу, где спас 200 лошадей, перегнав их через границу с Польшей. Эмигрировав во Францию, Винкфилд принес удачу бежавшему туда же Левону Манташеву. В 1924 году его чистокровная кобыла Трансвааль под руководством «Черного маэстро» взяла в Париже Гран-При, выиграв миллион франков. За ее сказочным бегом во все глаза следила 100-тысячная русская колония – Оболенские, Шаховские, Вяземские, Шереметевы и Юсуповы.

О Левоне Александровиче писал любимец Сталина, «красный граф» Алексей Толстой, правда, воспоминания, вернувшегося из эмиграции и обласканного властью писателя, были очень пристрастны. В его повести «Эмигранты» Левон был подвергнут показательной «публичной порке»: «Нефтяной магнат, расточитель миллионов, липнувших к нему безо всякого, казалось, с его стороны, усилия, человек с неожиданными фантазиями, лошадник, рослый красавец Левон Манташев находился в крайне жалком состоянии. Он занимал апартаменты в одном из самых дорогих отелей – „Карлтон“ на Елисейских полях, и только это обстоятельство еще поддерживало его кредит в мелких учетных конторах, ресторанах, у портных. Но окружение кредиторов непреклонно сжималось, душило его ночными кошмарами. <…˃