Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода

– Не только. Мы и на улице частенько пели. Пива выпьешь – и ходишь тут, горланишь. Милиции здесь фактически не было, а из взрослых никто замечания не делал. Спел я однажды две свои песни, ко мне подошёл знакомый парень и говорит, что у него тоже есть песни, которые он сам написал, – так я и его песни попробовал спеть, те, которые мне понравились. То есть я тогда уже попробовал петь песни чужого авторства – и это был очень ценный опыт.

– А то, что ты играл музыку, это ничего не значило в здешней социальной иерархии?

– Вначале ничего не значило. Здесь всё у нас начиналось в сыром виде. В первобытном. Отсюда мы вышли, созрели-то мы в другом месте, в ДК Московского локомотиво– и вагоноремонтного завода. Это чуть подальше, в сторону Карачарова. Вот там это уже стало кастой. А здесь только-только мировоззрение формировалось.

Мы подошли к стандартному четырёхэтажному школьному зданию, на пустыре перед которым валялась брошенная хоккейная коробка. Суровое лицо Алексея вдруг посветлело:

– А вот и школа № 423, в которой я учился и ритмы барабанные отстукивал на уроках. Тогда кумиром для нас был Макаревич. Мы не только песни его пели, но и подражали ему в причёске…

– «Легион» здесь появился?

– Нет, «Легион» родился дальше, на 2-й Владимирской улице, куда я позже переехал и где познакомился с Олегом Царёвым, с которым мы и основали нашу группу. Но у нас не было репетиционной базы, и я предложил пойти в мою школу, где у меня оставалось много знакомых. Мы попросили завхоза: «Дайте нам, пожалуйста, актовый зал для репетиций, а мы будем для вас играть всякие вечера». И на таких условиях нас пустили сюда заниматься, но мы недолго тут просидели, потому что… рок-музыка же всегда всем мешала: это было и очень громко. И через два года нас убрали отсюда, но тем не менее именно здесь я и написал «Листопад», свой хит.

– Какой же это был год?

– Осень 1981-го.

– А что тебя побудило написать про листопад?

– Осень – моё любимое время года. Летом всё зелёное, всё немножко монотонное, а ранняя осень – и зелёная, и жёлтая, и красная. Осень мне очень нравится своим обилием красок.

– Как ты пишешь свои песни? Тебе нужно гулять по улицам или ты сидишь дома с гитарой и струны перебираешь?

– Да, я должен гулять.

– И где ты обычно гуляешь?

– Я сейчас живу в Выхине и там же гуляю. В Косине, в лесу, меньше народу и никаких собак. У меня есть такие укромные места, где я могу просто ходить: сто метров вперёд, сто назад, – именно там у меня какие-то мелодии и рождаются. Я смотрю на небо, на деревья… а потом иду домой, беру гитару и начинаю играть. Песни у меня рождаются там, где свобода, где природа, где гуляет ветер. Даже бывало так, что льёт дождь, а я выхожу на улицу, встану где-нибудь под деревом и просто стою и напеваю что-то – кайф! Когда заканчивается зима, приходит апрель, а с ним – слякоть, то состояние противное. И в такое время у меня, как правило, никогда ничего толком не получается. У меня песни в основном рождаются осенью.

– А где ты гулял по Перову, когда писал свой вечнозеленый хит?

– Маршрут был один: дом – училище – репетиция – дом. Сначала я написал слова, потом появилась мелодия.

– Я помню, что в середине 1980-х, когда произошёл взрыв интереса к тяжёлому року, все основные металлические сейшены проходили именно в Перове, в Доме культуры Московского локомотиво– и вагоноремонтного завода.

– Да, это был легендарный ДК МЛВРЗ, железнодорожная станция Перово. Шёл тогда 1986 год. Октябрь. Кстати, именно там я однажды с Володей Холстининым познакомился. Как раз была такая тусовочка: «Чёрный Обелиск», «99 %», «Кросс», мы – полно народу было. Я вышел в фойе и услышал, как стоявший у входа в ДК поэт «Арии» Сашка Елин позвал меня: «Поди сюда!» Подхожу: «Что случилось, Саша?» – «Помоги мне, – говорит, – моего друга из „Арии” провести, Володю Холстинина!» И я помню, что Холстинин стоял у самого входа и толпа все прибывающих зрителей его размазывает по стеклу. Елин пытается как-то его затащить внутрь, дёргает за рукав пальто и кричит: «Лёша, давай вместе с тобой! Давай! Давай!» Мы дёрнули – и Холст влетел внутрь. Отряхнулся и говорит мне: «Здравствуйте, меня зовут Володя Холстинин». И мы с ним под ручку пошли за кулисы. Елин семенил рядом и приговаривал: «Вот тебе спасибо! Вот спасибо! Класс!»

– А народ Холстинина не узнал?

– Тогда «Ария» только-только записала свой первый альбом «Мания величия». В Москве они как «Ария» ещё не выступали, и в лицо их никто тогда не знал. Это был состав, где вместе с Холстининым играли Грановский, Большаков и Львов, ушедшие потом в «Мастер»…

– А почему именно в ДК МЛВРЗ всё это происходило?