Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода

Принято считать, что на 1980-х годах приходится расцвет отечественной рок-культуры. Связано это именно с тем, что новые технологии звукозаписи перевели подпольный рок в новое качество. Возможность осуществить полноценную стереозапись моментально создала уникальный мир – со своими координаторами, «писателями», продюсерами и звукорежиссёрами. Рок-группы и даже отдельные музыканты находили возможность записать на импровизированной студии или даже у себя дома, на кухне альбом, который по времени звучания равнялся пластинке, то есть 35–40 минут, и потом эта запись тиражировалась на магнитофонной ленте так называемыми «подпольными писателями».

Лидер группы «ДК» Сергей Жариков

Группа «ДК», например, выпустила более 30 магнитофонных альбомов, значительная часть которых была записана в общежитии Московского института стали и сплавов (МИСиС) на Ленинском проспекте.

«Я приносил на репетицию, допустим, десять вещей, – вспоминает Сергей Жариков, лидер „ДК”. – И из этих десяти вещей восемь мы записывали. Писали на раз, прямо на репетиции. Приходили – и тут же писали. Зачем репетировать вещь? Я считаю, что репетиции нужны, когда люди только собрались, но когда у тебя за спиной 10 лет игры на танцах или в филармонии, то зачем репетировать? Ну, написал все аккорды, ступени на басу, ритм, структуру вещи показал, где какие акценты – и поехали! Пару раз прогнали перед записью – и запись.

В МИСиС нас устроил наш певец Женя Морозов. Вернее, сначала Дима Яншин, наш гитарист, договорился, что Морозова возьмут туда на работу в качестве диск-жокея, ведь у него же эстрадное училище было за плечами. А под это дело мы получили комнату для репетиций.

Репетиции проходили два раза в неделю. Всё было подпольно. Никто даже не знал, что мы там репетируем. Никто вообще не знал, чем мы там занимаемся.

– А давайте, я вам попою! – как-то сказал Морозов.

Вообще-то он не рассматривался нами как вокалист, он всегда был только звукорежиссёром. Но мы попробовали – получилось очень необычно. И я сразу подумал, что надо бы всё записывать. Это был правильный расчёт. Поэтому и записей много осталось…»

Разумеется, группа «ДК» записывала свои альбомы отнюдь не на бытовую технику. Нет, это был добротный катушечный магнитофон японской фирмы «Teac», который предоставлял Валентин Щербина, ещё один из «подпольных писателей».

«Я с этим магнитофоном и на метро ездил, и ходил в гололёд, – рассказывает Сергей Жариков, – и если вдруг уронил, упал, то всё – это дикие бабки! Но мы дружили, а потому записывали всё бесплатно. Валька же распространял все эти записи, как мог!..»

Сведение записей, сделанных на репетициях в МИСиС, происходило у Щербины дома.

«Он жил около нынешнего метро „Пражская”, – вспоминает Жариков. – Метро в те времена туда ещё не провели, поэтому нужно было доезжать до „Южной”, а дальше – на автобусе. Зато его квартира находилась на последнем этаже блочной 9-этажки – это очень удобно, поскольку соседей выше не было.

Одна из комнат у Вальки была оборудована под студию. Там стояли тот самый „Teac”, очень хороший, с мягкой головкой магнитофон, и переносной „Ревокс”, который принадлежал Валерию Петровичу Ушакову, которого можно назвать идейным лидером „подпольных писателей”. И ещё там стоял усилитель без тембр-блока. А когда без тембр-блока, то „серёдки” слишком много, а казалось, что её слишком мало, и ты её заваливал, и когда ставил эту запись на обычный магнитофон, то она оказывалась гулкая и сухая. Все Валькины записи страдали этим. И все не привыкшие к Валькиным записям начинали на эквалайзерах делать звук.

А у „Teac” звук был похож на современный максимайзер. Такой звук – самый классный, потому что максимайзер делает компрессию, но не уничтожает динамику. Получается очень сочный звук.

Вот там мы из рабочих записей монтировали альбом: где-то реверок подкладывали, где-то эквалайзером звук подправляли.

Вторая комната была до потолка забита какими-то фарцованными магнитофонами. Причём там такой срач был! Мешки какие-то валялись, одеяла… Ну, одеяла там были разбросаны потому, что зимой в них магнитофоны заворачивали, когда их приходилось куда-то везти… Своим же ходом всё…

А ещё кругом деньги валялись, как фантики от конфет. Заходишь – а повсюду горы двадцатипятирублёвок! Кто-нибудь приходил:

– Валь, я тебе деньги принёс!

– Да вон брось куда-нибудь на стол!»