Москва силиконовая

Каждый день у меня было назначено минимум пять встреч – иногда на разных концах города. Меня приглашали в офисы, в скверы, кафе, домой – я покорно соглашалась даже приехать на дачу в Кратово или встретиться у первого вагона на станции метро «Бульвар Дмитрия Донского». Если бы мне сказали прилететь в островное государство Тувалу или добраться в древний заброшенный город в глубине перуанских джунглей, я бы и тут не стала капризничать и спорить. Мое чувство вины измерялось тоннами, я словно несла на плечах набитый холодными булыжниками рюкзак.

Некоторые встречали мою исповедь равнодушным спокойствием.

Одна женщина, ее звали Камилла, даже будто бы обрадовалась. Новая грудь не принесла ей счастья, она и без моей помощи собиралась от нее избавиться. «Все время чувствовала, что в меня зашили что-то чужое, – жаловалась она. – Иногда так становилось невыносимо, что хотелось расковырять кожу перочинным ножиком и немедленно, немедленно их вынуть! Это не для меня».

Транссексуал Мара Мареева сначала казалась спокойной и даже дружелюбной, мы вместе пообедали в суши-баре, выпили сладкого вина и съели по кусочку шоколадного торта, но потом, когда уже вышли на улицу, она позеленела, качнулась на километровых каблуках и медленно осела в подтаявшую лужу. Я кое-как отволокла ее к ближайшей скамейке, вызвала по мобильному «Скорую».

Некоторые уже успели прочитать «Комсомолку», телефонная трубка раскалялась от их ругательств и проклятий.

Некоторые угрожали.

Некоторые философски пожимали плечами и оптимистично мечтали о новой операции.

Большинство, конечно, плакали.

К вечеру я выматывалась так, словно целый день разгружала мешки с цементом. Чужие слезы тяжелее камней. Я старалась абстрагироваться, относиться ко всему этому с равнодушным любопытством антрополога, в конце концов, мне и правда было интересно, оказалось ли проданное мною счастье фейковым. Как изменилась их жизнь, стали они хоть на миллиграмм более принцессами, неужели силикон – волшебный талисман современного города?

– Говорят, если хочешь изменить мир, надо начать с себя. Вот я и решила начать с груди. Я никогда ни на что не жаловалась, но все у меня складывалось как-то не так… Вроде бы симпатичная, не дура, но и чувства были мелковаты, и мужчины не те. Хотя нет, был один. Начальник мой, само совершенство. Смотрела на него снизу вверх, на работу неслась как на праздник. Меня хотела перекупить конкурентная компания, в три раза больше денег предложили и служебную квартиру на Арбате. А я отказалась. Все говорили, дура. Были правы, – рассказывала мне одна брюнетка с нервно подергивающимся веком и чересчур яркой помадой, которая смотрелась даже не элементом макияжа, а чем-то вроде акта отчаяния. – Горела просто, все отдала бы за одну ночь с ним. Он, конечно, все чувствовал. И мне казалось, что я ему нравлюсь. Мы иногда вместе обедали. Один раз он пригласил меня в кино. Я чуть не умерла от счастья, потратила три тысячи долларов на платье, сделала профессиональный макияж, волосы нарастила. Вечер прошел как в тумане, я глупо смеялась и несла какую-то чушь. Надеялась, что он меня в гости пригласит. Или даже хрен с ними, гостями, я готова была отдаться ему хоть в подворотне, хоть в такси. Но он проводил до подъезда и больше никуда не приглашал. А потом я случайно встретила его на одном мероприятии с блондинкой. У нее была такая грудь, что других женщин вокруг словно не существовало, все взгляды были прикованы к ней одной. Ха, не грудь, а плащ-невидимка для окружающих, – невесело расхохоталась она. – И тогда у меня что-то екнуло. Я-то сама от природы цыпленочек, кожа да кости. Я вспомнила, как мы ходили в кино, какими глазами он на меня смотрел, и мне словно открылась истина. Может быть, я могла бы стать настоящей его любовью, просто я не его сексотип. Понимаешь, да?

Мне пришлось уныло кивнуть, хотя это звучало жалко, жалко, жалко.

– И тут появилась ты. Как знак свыше. Я сделала операцию и… – Ее плечи поникли. – Ничего не изменилось. Он по-прежнему встречается с той блондинкой, а я долго не могла привыкнуть к груди. Теперь привыкла, конечно, только вот понимаю, что ошиблась. Мне просто хотелось уцепиться за соломинку.

– Я думала, что продаю счастье. А выяснилось, соломинки, – грустно улыбнулась я.

И вот в моей записной книжке кончились их номера. Последняя жертва Luxis была отмечена красной галочкой, последние деньги были розданы, последнее прощение получено, последнее проклятие прослушано, и я наконец могла считать себя освободившейся.

Мне казалось, что стоит пройти список до конца, как холодный груз сам собою упадет на землю, и я снова смогу расправить плечи, жить как раньше, варить мыло, ходить по выставкам, носить каменные бусы, много смеяться, покуривать кальян, пить глинтвейн по вечерам.