Москва-Синьцзин

— Очень просто, — ответил Люшков. — Я уже объяснял его превосходительству. Вся система держится на одном человеке. Это главная конструкционная особенность советского государства. Если в правильный момент убить Сталина, всё рассыплется.

Доихара подмигнул.

— Убить Старин возможно? Кто возможно?

— Я могу организовать операцию. Если меня обеспечат необходимыми ресурсами. Единственная сложность — понадобится агент-самоубийца.

— Для нас, японцев, это не сложность, — сказал генерал и снова выпил. — У меня есть человек в Москве. Поручик Обэ. Выдает себя за китайского коммуниста, учится в Университете Трудящихся Востока. Настоящий самурай. Будет счастлив.

Так я тебе и поверил, что ты выдашь внедренного агента, подумал Ларр. Опять игры в доверительность.

— А как победить Америку? — спросил он Люшкова.

— Очень трудно. В Советском Союзе, Германии или Италии достаточно избавиться от диктатора. Но в Соединенных Штатах убийство президента ничего не даст, лишь мобилизует систему. Победить США можно только через разрушение экономики путем радикализации рабочего движения. Мы в свое время разрабатывали в Москве методологию. Это долгая и сложная работа.

— А как победить Японию?

— Мы прорабатывали и этот вопрос. Пришли к заключению: это невозможно. Япония сильна духом, единством и организованностью. Только если утопить острова вместе со всем народом. Кстати, имелся такой проект, фантастический. Был у нас один деятель, Бокий, большой выдумщик. Предлагал провести лабораторные разработки подводных океанских взрывов колоссальной мощности, которые вызовут цепную реакцию землетрясений и цунами. Отложили на будущее — технические возможности пока не позволяют.

После ресторана, когда генерал заботливо подвозил любимого ученика до отеля, спросил снова:

— Так что ты думаешь про агента Мышь?

— Про то, что он может организовать покушение на Сталина — врет. Набивает себе цену. Надеется на то, что Япония отложит операцию до начала войны, а война то ли будет, то ли нет… Мышь тем временем приготовит себе какую-то щель и смоется.

Доихара нахмурился.

— Врет? Возможно. Но смоется вряд ли. От Саламандры не уйдешь. Лапа у нее мягкая, но когтистая. Прихлопнет.

Кажется, слова Эдриана его встревожили — поставили под сомнение какие-то планы.

— Вот что, мой дорогой ученик. Мне нравится проводить с тобой время, но наши вечерние встречи пока заканчиваются. Очень много работы. Однако не расстраивайся. Я передам тебя другому учителю. Вернее учительнице. Обещаю, она тебе понравится.

Толкнул локтем в бок, хохотнул. Он был изрядно навеселе.

— Тоже из моего «Золотого Фонда». Агентурная кличка «Принцесса».

— Когда и где я с ней встречусь?

— Она сама тебя найдет. Подаст условный знак — вот так проведет рукой по левой брови. Принцесса будет тебя опекать и обучать.

А понадобится — прихлопнет, подумал Эдди.

Вера без надежды и любви

— Ну как тебе Шашлычник? — спросил Булька, когда они вышли от Ëжика.

У него была привычка всем давать клички. «Ëжиком» он называл наркома, потому что Ежов маленький и весь ощетиненный. Шашлычником окрестил нового первого зама Берию, которому сдавал дела перед уходом в военно-морской наркомат. Что он сам — Булька, конечно, не догадывался. Прозвище придумала Вера и вслух его, конечно, никогда не произносила. Начальник был очень похож на пса из рассказа Льва Толстого «Булька». Толстовский Булька вцепился медведю в ухо своими мощными челюстями, повис и оторвать было невозможно. Таков же и Фриновский. Ухватит — не выпустит.

— Сладкий и гадкий, — небрежно ответила Вера. — Проблем с ним не будет.

Наврала. Комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия произвел на нее большое впечатление. Настолько большое, что нужно было как следует поразмыслить. Кажется, в жизни намечался очередной поворот. Ошибиться нельзя.

Булька знакомил нового первого зама, своего сменщика, с ближайшими помощниками. Вчера с начальником Особой загрангруппы, сегодня с начальницей Особой внутренней группы. В присутствии наркома напрямую заявил, что оставляет кураторство над двумя этими структурами за собой, потому что майор Энтин будет по совместительству вести военно-морскую разведку, а капитан Жильцова — военно-морскую контрразведку. Сослался на соответствующее распоряжение Самого, и оно действительно имелось.

Ëжик кивал, поддакивал. Боялся Бульку. Шашлычник сладко улыбался, глаза из-под пенсне то и дело поглядывали на Веру. Очень ей этот взгляд не понравился. Она, конечно, собрала по своим каналам информацию про грузина. На прямую конфронтацию он ни с кем никогда не идет. Но всякий, кто ему мешал — всякий, без единого исключения — долго на свете не задерживался.

А взгляд его маленьких черных глаз, проникавший прямо в мозг, был Вере очень хорошо знаком. Вороненый зрак Смерти. Один раз обожжет холодом — запомнишь на всю жизнь.

В первый раз Вера заглянула в зрачки смерти пятнадцати лет от роду. В семнадцатом это было, летом. Смольный институт закрыли. Передали здание Петросовету, пансионерок отправили по домам.