Москва-Синьцзин

Оружие, недоступное другим эквилибристам (а в органах их было много) — принадлежность к женскому полу — когда-то, с Цепнем, спасло жизнь. Помогало оно и теперь. Не открытие, конечно. Женщины использовали физическую привлекательность для выживания и преуспевания с незапамятных времен, но в шинельно-кумачовых советских джунглях свирепые тигры, не избалованные сексуальными изысками, в руках умелой дрессировщицы становились пластилиновыми — лепи из них что захочешь. А кроме того в самцовских драках за верховенство «баб» не трогали. Разве что сама попадешь под когтистую лапу. Так не будь дурой, не попадай.

В страшном лесу, где под каждым кустом гнили трупы и белели костями скелеты, побочный продукт естественного отбора, надо было держать ухо востро и всё время втягивать ноздрями воздух. Направление ветра постоянно менялось, правила тоже.

До начала тридцатых было время экспериментаторов и интеллектуалов — таких как Артузов, Пильнау, Агранов, Бокий. Вера про себя называла их «доберман-пинчерами». Они были быстрыми, изящными и фактурными, жертву хватали за горло, но без команды не перегрызали. Потом наступила более грубая эпоха, верх взяли питдоги — порода, специально выведенная для собачьих боев. Почуяв это раньше всех, Вера выбрала самого цепкого барбоса — Михаила Фриновского. Сдала ему на растерзание своего предыдущего покровителя, начальника специально-секретного отдела Бокия (ах, какой это был мужчина!) — продемонстрировала свою преданность. Потом продемонстрировала свою профессиональную полезность — и получила Особую группу. Завершила процесс приручения постелью — продемонстрировала свою приятность.

Однако сегодняшняя беседа в наркомовском кабинете подала Вере сигнал «опасность». Смертельная. Правила снова меняются. Время питдогов заканчивается. Похоже, на смену собачьим приходят кошачьи. В мягкой повадке и лучистых глазах нового первого зама ощущалась тигриная вкрадчивость.

Какой Булька идиот! Отговаривала же она его идти в наркомвоенморы, убеждала, что это ошибка, что нельзя выпускать из рук рычаги — обязательно кто-нибудь перехватит. Не послушал. Сказал: «Ничего ты, Верунчик, не понимаешь. С Гитлером наш договорится, фюрер ему нравится. Споются. И останутся только японцы. Ключ — не на западе, на востоке. А восток — это Тихий океан, флот. У кого флот, тот и будет царь горы. За Наркомвнуделом будешь доглядывать ты. Если кто-нибудь станет борзеть — свернешь шею. Ты ведь у меня умница».

Именно потому что умница, Вера и включила тревогу.

Обнадеживало, что грузин задержал свой котовий взгляд на ее гимнастерке, обтягивающей бюст. Ценитель красоты — это отлично.

Методология отработана. Притащить в зубах мышь — Фриновского, на блюдечке. Доказать новому начальнику свою незаменимость в качестве руководительницы Особой группы. Соединить полезность с приятностью. И всё, Смерть снова на поводке. Можно жить дальше.

Эх, как всё было бы просто, если б не «гарантия».

Питдог держал Веру крепко, не вырвешься. После первой же случки (более изысканным словом половые привычки Бульки назвать было трудно), еще не отдышавшись, он сказал: «Хочешь быть совсем моей? Чтоб я тебе верил и тебя не опасался? Тот, кого я опасаюсь, долго на свете не живет». «Конечно, я хочу быть твоей и только твоей, больше всего на свете», — разумеется, ответила Вера. Тогда он объяснил про «гарантии» и продиктовал письмо.

Оно лежит у Бульки в сейфе, вместе с другими «гарантиями» и прочими секретами. Если Фриновского арестуют, сейф вскроют. И ничто — ни ум, ни привлекательность — Веру не спасут. «Теперь я сгорю — ты тоже сгоришь», — сказал Булька. Так и есть.

Вот о чем Вера думала в глухой предрассветный час, по дороге из наркомата домой — даже не о сбежавшей американке, поисками которой занималась все последние дни.

Дело она взяла на личный контроль из-за Бокия. Не хватало еще, чтобы ниточку, ведущую из-за границы к Барченке, бокиевскому помощнику, зацепил кто-то другой. Мало ли до чего докопаются, если снова поднимут благополучно закрытое дело. Например, до того, что у врага народа была связь с капитаном госбезопасности Жильцовой. Свои интимности Вера всегда оберегала, никто посторонний не знал, с кем она кувыркается в постели. Члену партии и заслуженному чекисту моральная неустойчивость не к лицу.

Была и еще одна идея, перспективная. Если сделать своим личным агентом владелицу американского сыскного агентства, это выход из внутренней сферы во внешнюю. Экспансия на территорию Особой загрангруппы, которой руководит майор госбезопасности Зиновий Ильич Энтин, давний соперник и недоброжелатель. И потом, шажок за шажком, дожимать его. Камень на камень, кирпич на кирпич, кончится Энтин Зиновий Ильич.