Москва-Сити

– Не зря тебя у нас Трактористом звали! – перво-наперво сказал он, выслушав Юрия Степановича. Тот обиженно засопел, но покровитель продолжал, словно не слыша этой обиды: – Какого… ты ее трогал-то, эту певицу? А?! Да ты знаешь, как к ней Сам относится? Ты что, Жорик, хочешь неприятностей на свою… шею?

Калинченко как сел, разинув от изумления рот, так и сидел, забыв его закрыть.

– Да я думал, – начал оправдываться он, – думал, обычная блядешка… Думал, прижму – она все что надо и выложит…

– «Прижму»! – передразнил покровитель. – Вот и расхлебывай теперь! Да чтобы сразу, чтобы не понесла куда-нибудь на хвосте! Ты ей, надеюсь, матюков-то еще не насовал, хватило ума? А то я тебя знаю!

– Да ты чего, Володь, – обиделся такой несправедливости Калинченко. – Она сама меня обложила, как… Как сапожница, в натуре!…

Покровитель довольно хмыкнул:

– Ну и правильно сделала! С тобой по-другому и нельзя, парень. Сколько уж я тебе объясняю, как в Москву перебрались: не трогай ты здешнее дерьмо – оно и вонять не будет. И все никак не втолкую!… Чего она тебе хоть выложить-то успела? Есть что стоящее?

– Как тебе сказать, Володь, – немного взбодрился Калинченко. – Пьянствовали они в тот вечер: она, Топуридзе, еще двое каких-то жуликов и – упадешь сейчас – Рождественский.

– Уже дело! – одобрил покровитель. – Я ж говорю тебе, они там одна шайка-лейка, масквичи эти долбаные. Ишь ты, умники! На людях вроде грызутся, а втихаря за одним столом сидят!… Давай, Жорик, рой дальше! Мы им еще глаз-то на ж… всем натянем!

ЯКИМЦЕВ

Евгений Павлович не находил себе места: произошло то, чего он в общем-то никак не ожидал. Ему позвонили из генпрокуратуры и пригласили к заместителю Генпрокурора по следствию Меркулову К. Д. для доклада о ходе расследования дела, которое возбуждено по статье 105 УК РФ – о покушении на убийство на заместителя премьера московского правительства Г. А. Топуридзе. Якимцев попробовал было возразить, что докладывать должен не он, что он всего лишь руководитель следственной бригады, а начальник следственной части – старший советник юстиции Калинченко, но звонившая – а это была именно женщина, скорее всего, секретарь Меркулова, – вежливо выслушав его, сказала, что вызвать приказано именно его.

И вот теперь он маялся сложной этической проблемой: как сказать об этом вызове Калинченко? Может быть, не говорить совсем? Ведь припомнит потом как пить дать. Еще подумав, Евгений Павлович решил, что этим вызовом он обязан, видимо, Турецкому, иначе откуда государственному советнику юстиции первого класса Меркулову знать, что тут у них делается. Хотя, конечно, нельзя забывать и о том, что дело находится на контроле у генерального прокурора.

Подозрение его лишь усилилось, когда, попав в кабинет Меркулова с огромной картой Советского Союза на стене, он увидел Турецкого, сидящего тут же, рядом со столом заместителя генерального прокурора.

Увидев его, Александр Борисович заулыбался, встал ему навстречу, бросив на ходу:

– Ну вот и следователь Якимцев, о котором я тебе говорил, Константин Дмитриевич.

Меркулов оказался симпатичным, нестарым еще человеком с живыми, умными глазами. Он сразу понравился Якимцеву («Видать, толковый дядька», – подумал про себя Якимцев), а окончательно расположил его своей прямотой. Чувствовалось, о чем человек спрашивает, то и хочет знать, не допуская никаких подтекстов, никаких задних мыслей.

– Евгений Павлович, – сказал Меркулов, – я слышал, вы удивились, что я пригласил вас, а не вашего начальника, Калинченко. Должен сказать, я имею несколько справок и рапортов вашего шефа о ходе расследования. Они вполне добросовестны, но, увы, на мой взгляд, недостаточно конкретны. Я специально посылал к вам Александра Борисовича как зонального прокурора, но должен сказать, что и его информация лишь укрепила меня в убеждении, что лучше всех сможет обрисовать дело человек, непосредственно занимающийся расследованием. То есть именно вы. Так что я попрошу вас подробненько, в деталях, рассказать обо всем. Временем я вас не ограничиваю. Во всяком случае, пока. Так что давайте прямо с ходу и приступайте.

– Но я даже не имел возможности толком приготовиться, – смущенно сказал Евгений Павлович. – У меня не было времени обработать материалы следственного дела…

Меркулов посмотрел на него лукаво:

– Ничего, ничего, нам главное – суть. А бумажки ваши мы уже видели.

Якимцев растерянно обернулся на Турецкого. Тот, посмотрев так же лукаво, как хозяин кабинета, подмигнул ему: давай, мол, не тушуйся.

И Якимцев махнул рукой и на свои смущения, и на мысли о том, что докладывает как бы за спиной начальника. Еще он решил на ходу, что будет говорить только непосредственно о деле, не отклоняясь в сторону. Да, так будет правильно.

И начал было подробно докладывать об основных узлах расследования, не забыв упомянуть неоценимую помощь, оказанную Турецким, – благодаря этой помощи они фактически уже вышли на исполнителей или, по крайней мере, у них появились реальные шансы выйти на них…

Но Меркулов вдруг решительно прервал его: