Москва слезам не верит

– Я тебе содержание перескажу, – пообещал Гоша. – И вообще, мы можем поделить обязанности. Сначала я буду смотреть и пересказывать содержание, а ты спать. В следующий раз я буду спать, а ты перескажешь.

Гоша привлек ее к себе, слегка коснулся губами ее щеки и зашагал к троллейбусной остановке. Через несколько шагов он оглянулся и помахал рукой. Она тоже подняла руку, но у нее это не очень получилось, и она поймала себя на том, что первый раз в жизни кому-то махала рукой.

Катерина открывала дверь квартиры, когда услышала, что звонит телефон. Перезвонят, решила она, но телефон звонил не переставая. А вдруг это он, подумала Катерина и бросилась к телефону. Но это звонила Людмила:

– Тебе заказывать билеты в Таллинн?

– Я же работаю.

– Выедем в четверг вечером, – пояснила Людмила. – Утром будем в Таллинне. Пропускаешь один рабочий день. Зато три дня на море, а в воскресенье вечером вылетим на самолете.

– Не получится. – Катерина вспомнила о воскресенье, на которое намечались показательные выступления.

– А где ты была? – спросила Людмила.

– В кино.

Людмила замолчала, потом переспросила:

– В кино? А что смотрела?

– Какую-то венгерскую комедию, забыла название.

– С Сашкой, что ли? – допытывалась Людмила.

– Со знакомым.

– С Петровым?

– С новым. В воскресенье в электричке познакомилась.

– Кто такой? Давай основные параметры.

– Не хочется, – ответила Катерина. – Как-нибудь сама увидишь.

– Понятно, – решила Людмила. – Значит, несерьезно.

– Возможно, – согласилась Катерина.

– Ладно, вскрытие покажет. А я еду с Еровшиным.

– Может, не надо? И Еровшин, и этот режиссер – как ты их разведешь?

– Как-нибудь.

– Смотри, – предупредила Катерина. – Не отдохнешь, изнервничаешься, а если чего-нибудь не учтешь, потеряешь обоих.

– Не потеряю!

– Приедешь, расскажешь, как выкручивалась.

– А ты – как закручивалась, – рассмеялась Людмила. – Чао, бамбино!

Глава 13

После разговора с Катериной Людмила не то чтобы забеспокоилась, но задумалась. Как же все-таки действительно развести Еровшина и режиссера? Терять Еровшина ей не хотелось. Он был единственным мужчиной, на которого она могла надеяться. За двадцать лет их отношения стали почти супружескими, она его понимала по взгляду, даже когда он молчал. Она по-прежнему не знала, чем он занимается в своей конторе «глубокого бурения». Знала, что он стал генерал-лейтенантом. Семь лет назад вынул из коробочки две генеральские звездочки, бросил их в стакан с водкой – оказывается, существовал старый обычай обмывать звезды при получении очередного звания.

За двадцать лет они никуда вместе не выезжали, это была их первая поездка. Хотя всего на три дня, но это все-таки три разных туалета, вечерние платья, две пары туфель, босоножки на каждый день, тапочки, ночная рубашка, халат, хотя бы одна шерстяная кофточка, косметика, духи, дезодорант, крем для лица, крем для рук. Две коробки конфет – одна для себя, другая – если придется пойти в гости, даже в соседний номер, банка кофе.

Когда она все это разложила и прикинула, пришлось брать чемодан, оказавшийся довольно тяжелым. А Еровшин после операции на желчном пузыре избегал поднимать тяжести.

Еровшин должен был заехать к семи вечера. Он никогда не опаздывал больше чем на минуту. Людмила открыла окно, чтобы услышать, когда подъедет машина.

Не услышала в назначенное время, выглянула и увидела, что черная «Волга» уже стоит, а Еровшин в просторной длинной куртке с множеством карманов прогуливается по тротуару.

Она вышла с чемоданом и сумкой. Из машины тут же выскочил шофер, забрал у нее чемодан, положил в багажник. Мотор работал почти бесшумно. Шофер выставил на крышку мигалку, и они понеслись в крайнем левом ряду. Водители впереди идущих машин тут же перестраивались вправо. До вокзала они доехали за пятнадцать минут. Шофер внес ее чемодан и дорожную сумку Еровшина в купе. Людмила поразилась: в таких купе она еще не ездила. Когда она отдыхала на юге, то обычно брала билет в «СВ» – в спальный вагон на двоих. Это купе тоже было на двоих, но шире, со столиком и двумя мягкими креслами, с настольной лампой и отдельным туалетом с умывальником. Мягкие диваны, обитые бархатом, были двухъярусными, наверх можно было забраться по приставной лестнице.

Людмила вышла в коридор и увидела пассажиров. Это были мужчины, полные, дородные, в возрасте, и женщины, тоже полные, и она, никогда не отличавшаяся худобой, была среди них самой стройной и самой молодой. Мужчины курили, и она тоже закурила сигарету, заметив, что все мужчины обернулись в ее сторону, когда она чиркнула зажигалкой.

Еровшин тоже вышел из купе. Он здоровался, и здоровались с ним.

– Ты их всех знаешь? – тихо спросила Людмила.

– Или я их знаю, или они меня.

– А кто этот пузатый?

– Командующий Прибалтийским округом.

– А этот, в коричневом костюме?

– Министр химической промышленности.

– Значит, Катькин начальник.

– Сейчас соображу. Есть еще министерство химического машиностроения… Да, он ее министр.

– Не повезло Катьке, – пожалела Людмила. – Поехала бы с нами, установила бы личные контакты.

– Пожалуй, – согласился Еровшин.