Москва слезам не верит

– Я не думаю, я просто хорошо запоминаю, что говорят. А он мне рассказывал, что отец от них ушел, а когда мужчина уходит, не всегда виноват он.

– Ну зачем же думать самое плохое? – возразила Катерина.

– Думать не надо, смотреть надо, думать будем потом.

Утром Катерина проснулась в замечательном настроении. Она и работала с настроением, успела наладить два пресса, теперь ей платили еще и полставки слесаря-наладчика. Обычно она с работы ехала не торопясь, заходя в магазины если не купить что-то, то просто посмотреть на новые, особенно импортные, товары. Их все больше становилось в Москве: польская одежда, чешская обувь, гэдээровская косметика «Флорена». Сейчас Катерина неслась, экономила секунды на переходах, хотя еще накануне вечером она постирала кофточку, а погладить ее успеет за пять минут.

Людмила уже ждала. Она осмотрела Катерину, когда та переоделась, предложила переменить клипсы на более светлые.

– Хороша! – прокомментировала Людмила. – Жаль, что такому дураку достанется.

– Он не дурак, он поумнее нас обеих, вместе взятых!

– Не преувеличивай, – оборвала ее Людмила. – Помни, что ты красивая, умная, тебе ничего от них не надо.

– Мне от них ничего не надо, – подтвердила Катерина.

– Тогда с Богом, – Людмила перекрестила Катерину и сама удивилась своему жесту. Она была неверующей – о таких говорили, что они не верят ни в бога, ни в черта, – но суеверной.

Антонину Николай уже представил своим родителям, теперь настала очередь Катерины. А Бог, как известно, любит троицу. Она готова даже съездить в Челябинск и уж постарается произвести впечатление на родителей Гурина. Более скромной, бережливой и работящей, чем она, его родители никогда не видели и не скоро увидят.

Рудольф ждал Катерину у метро. Он жил недалеко от метро, и они быстро дошли до его дома – стандартной пятиэтажки. Катерина хотела бы жить в таком доме.

После квартиры на площади Восстания и довольно просторной комнаты в общежитии квартира Рачковых из двух смежных комнат показалась Катерине крохотной, к тому же чересчур забитой мебелью.

Мать встретила их в передней, в которой двоим не разойтись, протянула Катерине руку и мгновенно осмотрела ее. Осталась ли она довольна, Катерина определить не смогла. Мать улыбнулась, провела ее в большую комнату, сказала Рудольфу:

– Развлекай гостью. – И тут же вышла на кухню.

– Это комната мамы, – объяснил Рудольф. – Наша с братом – следующая.

Следующая была совсем крохотная, в ней теснились кровать, небольшой диванчик, на котором спал, вероятно, младший брат, небольшой журнальный столик и один стул. Катерина только заглянула в эту комнату – Рудольф тут же увел ее в большую и усадил в кресло. Младший брат помогал матери на кухне, он внес блюдо с салатом, глянул на Катерину и хотел было тут же уйти.

– Познакомься, – велел Рудольф.

Мальчик протянул руку:

– Витя.

– Запомни, – объяснил Рудольф, – когда знакомятся с женщиной, то ждут, когда она протянет руку. Женщина это делает первая.

– Ладно, – буркнул Витя, – запомню.

И мне надо запомнить, подумала Катерина. С некоторым беспокойством она оглядела стол, накрытый на три персоны. Возле каждой тарелки лежали по три вилки разных размеров, по три ножа. Ну, одна вилка для мяса, другая, наверно, для рыбы или салата, а для чего же третья? Вот здесь-то и раскроется, что никакая она не дочь академика, а псковская деревенщина.

Рачкова внесла вазу с цветами, которые купила Катерина. Они с Людмилой долго совещались, что лучше купить – цветы или конфеты, и решили, что все-таки цветы.

– Прекрасные цветы! – похвалила Рачкова и улыбнулась Катерине. – Тесновато у нас, конечно, – добавила она, с трудом протискиваясь к столу.

– У вас замечательная квартира, – искренне похвалила Катерина.

– Это вы из вежливости, – улыбнулась Рачкова. – Вот у вас квартира действительно замечательная, – и, по-видимому заметив недоумение Катерины (откуда бы ей знать о квартире?), пояснила: – Мне Рудик рассказывал. Но такие квартиры в Москве имеют только известные люди. Вы, конечно, знаете, что на Западе в столицах есть престижные районы, очень дорогие, где селятся только богатые и известные люди. Теперь и у нас в Москве есть такие престижные дома. Когда говорят: «Я живу в высотном доме на площади Восстания, или в высотном доме на Котельнической набережной, или у Красных ворот», можно даже не спрашивать, из какой вы семьи. Сразу ясно, что это замечательная семья заслуженных людей.

Катерина уже с тоской подумала, что ничем хорошим это не закончится. Рудольфу она, наверное, смогла бы объяснить, но его мать никогда ей не простит обмана. Соврала один раз, соврет и в следующий. К тому же мать, конечно, хотела бы, чтобы у сына была жена из хорошей, известной, обеспеченной семьи, которой не надо помогать – наоборот, ему самому помогут.

Катерина почувствовала, что пауза затягивается, мать ожидала ответа на свой монолог о престижных домах и их заслуженных жильцах. Катерина же не могла придумать, что бы ей ответить. Выход нашла Рачкова, переменив тему.

– Где вы в этом году отдыхали? – спросила Рачкова. – Не в Крыму ли?