Москва слезам не верит

Она посмотрела на окно, надеясь, что шмель даст себе и ей передышку, ей не хотелось вставать, накануне она легла, как обычно, поздно, около двух. Она привыкла спать мало, добирая по минутам на заседаниях, в машине, если ее вез шофер. За годы недосыпания научилась отключаться мгновенно, ей хватало пяти-семи минут для подзарядки.

Шмель почему-то гудел совсем рядом, и она поняла наконец, что это новый электронный будильник, к звуку которого она еще не привыкла. Двадцать лет она пользовалась огромным будильником орловского часового завода, не очень точным, он спешил на пять минут в сутки, это она всегда помнила, и этот запас в пять минут давал возможность не вскакивать мгновенно. Эти пять минут она ни о чем не думала, лежала в полудреме, потом садилась на кровать, опустив ноги на пол. Прохладный паркет снимал остатки сна, и она включалась в жизнь.

Катерина нащупала кнопку будильника, нажала, будильник замолчал. В Финляндии она видела приемники с таймером. Вместо звонка включалась музыка той радиостанции, которую слушаешь, засыпая. Ей очень хотелось купить этот радиобудильник, но командировочных денег, как всегда, не хватило, она купила колготки себе и кассеты для плеера Александре, кофточку себе, юбку Александре.

Наконец Катерина окончательно проснулась. Зарядку она не делала – за день по комбинату нахаживала несколько километров. В одной из зарубежных поездок ей подарили специальный приборчик, который прикреплялся к поясу и фиксировал каждый шаг. Она его, естественно, отдала Александре, но однажды все-таки прицепила к поясу юбки и забыла о нем. Вечером посмотрела на циферблат, перевела шаги в метры и выяснила, что за день по комбинату отшагала около десяти километров. Катерина прошла в ванную, надела полиэтиленовую шапочку – такие одноразовые шапочки в зарубежных отелях меняли каждый день, но бережливая Катерина пользовалась шапочкой, привезенной из поездки, долго.

Настроение у Катерины было хорошее – сегодня первое сентября, значит, сегодня Александра идет первый раз в институт. После школы она поступила не сразу, конкурс в медицинский институт был, как всегда, большой. Как и Катерина когда-то, Александра не прошла по конкурсу, полгода отработала санитаркой в больнице, потом Катерина устроила ее в регистратуру районной поликлиники. На следующий год Александра снова не поступила, но не сделала из этого трагедии. Те проблемы, которые Катерине пришлось когда-то решать самой, для Александры были решены. В их двухкомнатной квартире Катерина выделила дочери отдельную комнату, а сама жила в проходной, собственно, не жила, а только ночевала, работа на комбинате занимала почти все ее время.

Двадцать лет назад, первого сентября, Катерина после декретного отпуска вышла на работу. Всегда озабоченный Леднев сказал ей:

– Зайди к директору!

– Когда?

– Сейчас. Он уже звонил.

Директор встретил Катерину улыбаясь:

– Хороша! Раздалась малость, правда.

– Через неделю войду в норму, – Катерина тоже улыбнулась директору.

Секретарша тут же принесла чай и сушки.

Они сели за столик в кресла, и директор положил перед ней лист бумаги. Она прочитала: это была рекомендация для вступления в партию.

– Я не хочу, – призналась она. – Стыдно.

– Объясняю, – начал директор. – Я хочу забрать Леднева к себе заместителем. Вместо него придет Киселева.

– Не надо, – попросила Катерина. – Она завалит.

– Правильно, – подтвердил директор. – Но других в цехе нет. А у нее все данные: с высшим образованием, инженер, член партии. Партком не утвердит беспартийную. Ты хочешь, чтобы тобой командовала дура? Да она и командовать не будет, просто ты за нее все будешь делать и получать в два раза меньше. На зарплату мастера ты не проживешь. У тебя дочь.

Катерина задумалась. Она для себя уже решила уйти из мастеров и перейти снова на пресс. Работницы зарабатывали больше инженеров.

С Киселевой у Катерины сразу не установились отношения. В цех они пришли одновременно, но Киселева после окончания института, а Катерина после средней школы. Киселева год отработала мастером, а когда Леднева назначили начальником цеха, она заняла его место. Медлительная, дородная Киселева нравилась мужчинам. В институте парни писали за нее курсовые. За нее вообще всегда работали другие. Дипломную работу ей сделал кандидат наук одного из научно-исследовательских институтов. Он подрабатывал на подготовке дипломных проектов, а родители Киселевой работали в торговле и могли заплатить.

– У меня нет высшего образования, – объяснила Катерина.

– Ты учишься в институте, – возразил директор.