Москва слезам не верит: сборник

— О подробностях предстоящей операции поговорим в машине.

— Я готов. — Николай налил себе водки, выпил и щелкнул каблуками ботинок.

Николая высадили у дома на Малой Бронной, где жил Гога.

— Напор и уверенность! — напутствовал Еровшин. — В таких ситуациях аргументы не так уж и важны. Действуй по принципу «сам дурак!».

— Не понял, — удивился Николай.

— Поясняю. Он говорит, что его обманули. Ты говоришь — сам обманулся.

— Такие факты есть, — подтвердил Николай.

— А главный довод — поехали, там разберемся!

— А если не поедет?

— Тогда звони Катерине, пусть приезжает сама…

— А если попытается скрыться?

— Попытайся остановить.

— А если он применит силу?

— И ты примени тоже.

— А если нас заберут в милицию за драку?

— Очень хорошо. Катерина приедет его выручать. А тебя Антонина.

— Ладно. Попытаюсь обойтись без драки.

— Попытайся, — согласился Еровшин. — Извини, у нас чрезвычайная ситуация, мы должны ехать. Удачи тебе.

— И у вас чтобы все было хорошо, — пожелал Николай. — А главное — здоровье.

Николай поднялся на пятый этаж пешком — лифт не работал — и остановился отдышаться. Пять этажей в старом доме равнялись по высоте восьми в новом — за счет высоких потолков. Он нажал кнопку звонка, дверь ему открыла старуха, даже не спросившая, кто он и к кому пришел. Вспомнив напутствие Еровшина о напоре и уверенности, Николай приказал старухе:

— Стоять!

Старуха обернулась и с интересом посмотрела на Николая.

— Скоков Георгий Иванович, он же Гога, Гоша, Юрий, Егор, здесь проживает?

— Гоша здесь. Но к нему лучше завтра зайдите.

— Причина?

— Пьет он. Последние года три не пил, а вот сорвался.

— Приведем в норму, — пообещал Николай и скорее приказал, чем попросил: — Проводите меня до его комнаты.

Уверенность и напор произвели впечатление на старуху. Она довела Николая до комнаты Гоги. В коридоре шел ремонт, приходилось не идти, а пробираться между бочками с побелкой, ведрами, вынесенной из комнат мебелью.

Николай вошел в комнату Гоги не постучав. Напор и уверенность — снова напомнил он себе. Сейчас Гога, конечно, удивится, начнет расспрашивать: кто, да что, да почему? Он ему скажет: поехали, по дороге разберемся. Но план Николая начал рушиться с первых же секунд. Гога сидел за столом и пил пиво. Он осмотрел Николая, тот осмотрел Гогу и подумал: из-за чего такой сыр-бор? Не гигант, не красавец, не моложав. Гога жестом пригласил Николая к столу и налил ему водки.

— Я пиво, — сказал Николай.

— Потом, — сказал Гога.

Николай выпил водки, Гога налил ему пива. Николай выпил пива.

— Гоша, — Гога протянул Николаю руку.

— Николай.

Они пожали друг другу руки. Гога налил пива себе и Николаю. Выпили. Закусили очищенной таранью.

— Редкая по нынешним временам рыба, — заметил Николай.

— Согласен. Как погода?

— С утра был дождь, но для этого времени года достаточно тепло.

— Что происходит в мире?

— Стабильности нет. Террористы захватили самолет компании Эр-Франс.

— Нехорошо. Террор — не метод борьбы. Ты кто?

— Я Николай, муж Антонины, которая подруга Катерины и Людмилы. В общем, я один мужик на трех баб.

— Не много на одного?

— Не в том смысле. Ведь и мебель перевозить, и тяжелый груз, и ремонт всякий — все на мне. Я не то чтобы жалуюсь, но еще один мужик мне в помощь не помешал бы.

— Зачем ты приехал? — поинтересовался Гога.

— За тобой. Поехали к Катерине.

— Почему она не приехала?

— Почему-почему? По кочану. Телефон у тебя не работает. Дома ты или нет — неизвестно. Ну приехала бы она. Она гордая, ты гордый. Разругались бы вдрызг. А так сядем за стол переговоров. Рядом подруги, они подтвердят.

— Что она меня обманула?

— Она тебя не обманула, — вздохнул Николай, налил себе водки, выпил и продолжил: — Ты или глуховат, или глуповат.

— Пока никто мне об этом не говорил. Так чего же я не расслышал или не понял?

— Передаю со слов Катерины. Я на пикнике не был.

— Не был, — подтвердил Гога.

— Она тебе сказала: Гоша, я ведь не та, за кого ты меня принимаешь. Было такое?

— Да, — подумав, снова подтвердил Гога.

— А ты ответил: конечно, ты не работница, а крупный руководитель промышленности? Это было?

— Пожалуй, было, — согласился Гога. — Я еще сказал: ты еще и депутат, может?

— Да, — ответил Николай, — Моссовета. Но на следующих выборах не исключено, что ее выберут и выше.

— Понятно, — буркнул Гога. — Для нее социальный статус выше, чем личный статус.

— Я не знаю, что такое статус. Но я знаю этих девок с восемнадцати лет. Повезло одной Антонине, моей супруге.

— В чем?

— В том, что она вышла замуж, что у нее семья, дети, замечательный муж.

— Это ты?

— Да, я, — подтвердил Николай. — А Людке и Катьке не повезло. Катька влюбилась, но один подлец бросил ее, потому что узнал, что она лимитчица и простая работница. Она влюбилась в тебя и испугалась, что ты ее бросишь, потому что она директор и депутат.

— Для меня это не имеет никакого значения. Но почему она не сказала мне все прямо и открыто?

— Она тебе сказала, ты не понял.

— Могла повторить, чтобы не попадать в двусмысленную ситуацию.