Москва слезам не верит: сборник

Подруги погладили платья, позавтракали яичницей. Обычно завтрак готовила Антонина, но в этот раз ее освободили, и завтраком занималась Катерина. Людмила уложила Антонине косы, предложила покрыть ногти лаком, но Антонина отказалась. Она каждую минуту выскакивала в коридор и смотрела через окно на дорогу. Наконец увидела, что возле общежития остановился «Москвич», из него вышел Николай, оглядел себя, подтянул брюки и двинулся к подъезду.

— Приехал! — сообщила Антонина. — Можем идти!

— Пусть поднимется, — попросила Людмила. — Не будем показывать, что мы его ждем. — И она раскрыла книгу.

Николай вошел, поздоровался.

— Мы готовы! — тут же сказала Антонина.

— Не совсем, — поправила ее Людмила. — Но сейчас будем.

Она отложила книгу, осмотрела себя в зеркальце, подкрасила губы и наконец разрешила:

— Можем идти.

Когда они проходили мимо вахтерши, зазвонил телефон.

— Общежитие слушает, — ответила вахтерша. — Кого? — переспросила она. — Людмилу?

Людмила мгновенно оказалась рядом, выхватила трубку.

— Да! Кто? Рудольф, с телевидения? Помню, конечно! Это у нас бабушка шутница. К нам сейчас гости из Риги приехали, так она нашу квартиру общежитием стала называть.

Вести разговор при Николае ей было явно неудобно, она махнула рукой в сторону двери, подруги поняли, но Николай не стронулся с места и слушал подчеркнуто заинтересованно, даже ладонь к уху приложил.

— Нет, сегодня не могу, — продолжала Людмила, уже с вызовом глядя на Николая. — Сейчас мы всей семьей на дачу едем. По какой дороге?

Людмила лихорадочно соображала.

— По асфальтированной, — подсказал Николай.

— По Дмитровке, — нашлась Людмила. — Пока, Рудик, папа торопит. Извини, он такой зануда, вечно ворчит. Я до сих пор не могу понять, как за него замуж можно было выйти. — Она уставилась на Николая и, положив трубку, сказала: — Это я про тебя.

— Побрякушка ты, — беззлобно ответил Николай.

— Не учи меня жить, а лучше помоги материально. — И Людмила двинулась к выходу.

Возле подъезда стоял «Москвич» выпуска первых послевоенных лет — точная копия немецкого автомобиля «опель-олимпия». На конвейере автозавода, у которого еще недавно стояла Людмила, уже собирали другую модель — советскую.

Людмила оглядела «Москвич»:

— Не развалится? По возрасту он старше тебя.

— Не боись, — заверил ее Николай, — ему всего пятнадцать лет.

Людмила и Катерина сели на задние сиденья, Антонине оставили место впереди, рядом с Николаем.

По Ленинградскому шоссе Николай доехал до выезда из Москвы и свернул на окружную кольцевую дорогу.

— Так ты, оказывается, богатый жених, — рассуждала Людмила. — Машина, дача… Если бы я раньше знала, ты бы сейчас не Антонину к родителям вез, а меня.

— Успокойся. Ты не в моем вкусе, Фанера Милосская, — ответил Николай. — А дача — пока это название одно. Садовый участок!

— Тогда нам это не подходит. Поворачивай назад, — потребовала Людмила.

— Да ладно тебе! — попросила ее Катерина. — Посмотри на Тоньку, на ней лица нет от страха.

— Не трусь, Тонька, — весело подбодрила Людмила. — Это еще неизвестно, кто кому сейчас смотрины устроит — они нам или мы им!

— При чем тут смотрины? — смутился Николай. — Просто в гости едем.

— В гости у нас есть к кому ездить, — оборвала его Людмила. — Мы едем посмотреть, стоит ли отдавать в эту семью нашу лучшую подругу. Вы думаете, если вы москвичи, так вам все лучшее? Мы еще устроим свой совет в Филях и долго будем думать — отдавать вам Антонину без боя или устроить Бородино.

Они въехали в дачный поселок. Некоторые владельцы уже подвели дачи под крышу, но на большинстве участков стояли деревянные времянки, многие без окон, больше напоминающие сараи, чем дома. Кое-где строились всерьез, возводили кирпичные стены. Во дворах на временных печках готовили еду. На патефонах крутили пластинки, электричество к поселку еще не подвели.

На участке, возле которого Николай притормозил, стояла времянка, сколоченная из досок. Родители Николая появились, как только Николай заглушил мотор. Ждали — приоделись к такому случаю. Они рассматривали трех девушек, пытаясь угадать, какую из них выбрал сын.

Людмила улыбнулась им, помахала рукой, приветствуя. И мать, и отец, неуверенно улыбаясь, смотрели на сына.

— Принимайте гостей, — Николай начал бодро представлять — Людмила, Катерина, — и, выдержав паузу, почти торжественно произнес, — Антонина.

Антонина вышла из-за спин подруг и опустила глаза, но, увидев, что родители Николая улыбаются, тоже улыбнулась и сразу включилась в приготовления к обеду. Катерину и Людмилу освободили от хозяйственных забот. Людмила тут же стала раздеваться, чтобы позагорать — не пропускать же такую редкую возможность.

— Не надо, — сказала ей Катерина, — мы же не на пляже.

— Мы на природе, — возразила ей Людмила. — Ты посмотри по сторонам, все раздеты.

И вправду, по участкам ходили женщины в ситцевых шароварах и лифчиках, мужчины тоже разделись, некоторые, правда, оставили майки для приличия.