Москва слезам не верит: сборник

— Потому что это несправедливо. Каждый человек имеет право любить, за это его нельзя обвинять.

— Люби, — отрезала Полина. — Но неженатых. Конечно, она красивая. Но те, кто не такие красивые и не такие рыжие, они что, не женщины? Вы знаете, до чего она дошла? — спросила писателя Полина. — Она голая по дому ходит.

— По крыше? — не понял писатель.

— Нет, по комнате.

— Ну, у себя дома каждый может делать то, что он считает нужным, — сказал писатель. — А за ней что, специально подсматривают?

— А чего подсматривать-то? Она занавески не закрывает.

— Не слушай её, — сказал Тихомиров. — Сплетни это всё.

— Сплетни?! — взвилась Полина. — Идите и посмотрите сами, — предложила она писателю. — Она через полчаса спать будет ложиться.

— А вы уже ходили смотреть? — спросил писатель.

— Я ещё не ходила, — сказала Полина, — но мне рассказывали. Пойдёмте, я покажу, где её дом, и вы сами убедитесь.

— Нет, — сказал писатель. — Подсматривать нехорошо.

— Никакое это не подсматривание, — сказала Полина. — Она ведь это специально. Сходите. А потом вы об этом фельетон в газету напишите.

— Ладно, — сказал писатель. — Идёмте. Только вместе, чтобы вы убедились, что это сплетни. Идёмте, Александр Михалыч.

— Нет, — сказал Тихомиров. — Это нехорошо.

— Да, вы правы, — согласился писатель.

— Испугались! — заявила Полина. — Какой же вы писатель! Жизнь изучаете, а жизни боитесь.

— Хорошо, — сказал писатель. — Пошли. В конце концов, в этом надо разобраться.

— Пошли, — оживилась Полина. — Хотите, я сбегаю к соседке. Её муж ещё с войны бинокль принёс. И вы все очень хорошо рассмотрите.

— А вот бинокля не надо, — сказал писатель.

… Огородами они вышли на окраину деревни. Дом модистки стоял у реки. Полина вывела писателя к ивняку, из которого хорошо просматривался дом модистки с освещёнными окнами. Здесь уже собралось несколько молодых парней. При появлении писателя и Полины они спрятались за кустами, и оттуда один из них сказал:

— Тётя Поля, нехорошо подсматривать за чужими окнами.

— А вам хорошо, что ли? — отпарировала Полина. За кустами засмеялись. — Я и смотреть не буду. Писатель будет смотреть, а потом напишет о ней фельетон.

— А писать-то зачем? — спросили из кустов. — Не хотите смотреть — не смотрите! А уж писать об этом — полное паскудство.

— Я с вами согласен, — сказал в темноту писатель.

И тут в задней комнате модистки вспыхнул свет. Появилась модистка, сбросила халат и осталась совсем голой. Она медленно прошлась по комнате, взяла флакон, налила из него на ватку и начала протирать лицо. За кустами наступила тишина. Модистка была прекрасна.

— Теперь убедились? — прошептала Полина.

Писатель несколько секунд колебался и наконец решился. Он подошёл к окну и постучал по стеклу. Модистка спокойно распахнула окно, но увидев незнакомого человека, присела за подоконник и набросила на себя халат.

— Здравствуйте, — сказал писатель.

— Добрый вечер, — ответила модистка.

— Вы знаете, что за вами подглядывают? — спросил писатель.

— Кто подглядывает? — удивилась модистка.

— Школьники, — сказал писатель.

— Школьники в это время должны спать. Придётся мне этот сеанс перенести на полчаса позже.

Писатель молчал, не зная, о чём творить дальше.

— А вы и есть писатель, который приехал изучать деревенскую жизнь? — спросила модистка.

— Заходите. Чаем напою.

— Спасибо. Я но один.

— С вами Тихомиров? Вы ведь у него остановились?

— Со мной его жена, — пояснил писатель.

— Привет Полине передайте, — сказала модистка. — Спокойной ночи, — И закрыла окно.

Писатель вернулся к Полине.

— А чего она вам творила? — спросила Полина.

— Привет вам передала.

— Ну и нахалка! — возмутилась Полина. — Она мне ещё и приветы передаёт.

— А что? — прокомментировали из-за кустов, — Интеллигентная женщина. Вы пришли и не поздоровались, а вам даже привет передали…

Звено Тихомирова было хозрасчётным и работало, как это сейчас называют, по бригадному подряду. Кроме Тихомирова, в нём были уже знакомые нам Венька Ильин, Пехов и недавно демобилизованный из армии Виктор Локтев, который ещё донашивал мундир с голубыми петлицами, тельняшку и голубой берет.

Звено на двух тракторах сеяло. Писатель сидел в кабине трактора вместе с Тихомировым.

Потом они пообедали и, закурив, блаженно растянулись на молодой траве.

— Вы меня извините за вчерашнее, — сказал Пехов писателю.

— Да с кем не бывает.

— Со мной не бывает, — тут же вклинился Ильин. — Вместо лужи предпочитаю речку или баню.

— Брось брякать-то, — сказал Тихомиров.

Пехов встал и пошёл прочь.

— Ты куда? — спросил Ильин. — Перехватка кончилась, сейчас работать начнём.

Пехов ничего не ответил и скрылся за кустами.

— Ну что ты его растравляешь? — укоризненно сказал Тихомиров. — Он и так не в себе, — Тихомиров тяжело вздохнул и пошёл к трактору.

Заработал тракторный двигатель, но Пехов не возвращался.

— Как бы чего не случилось, — забеспокоился Ильин.

Тихомиров подумал и вдруг бросился в кусты. За ним бежали Ильин, Локтев и писатель. Пехова они нашли на поляне. Он лежал и навзрыд плакал.

Анна сошла с автобуса с чемоданом и довольно объёмистой сумкой. В деревне это было отмечено мгновенно.