Москва слезам не верит: сборник

Она отыскала мать. Мать была снята на фоне полотна с нарисованными пальмами. Она сидела на высоком табурете в крепдешиновом платье с приколотой большой искусственной розой и, наверно, с трудом сдерживалась, чтобы не улыбнуться.

Больше всего было фотографий Марии Трофимовны. Они занимали целую раму, и непосвященному могло показаться, что это одна и та же размноженная фотография. На фоне школы, на лавочке сидела Мария Трофимовна, а сзади стояли мальчики и девочки. Если хорошо присмотреться, то можно было заметить: мальчики и девочки были каждый раз разными, да и Мария Трофимовна менялась. Через три-четыре фотографии на ней был другой костюм, и она все больше полнела. Семен насчитал двадцать девять фотографий. Двадцать девять выпусков начальной школы.

— Я выучила более полутысячи человек, — гордо говорила Мария Трофимовна.

Семен еще в Москве много рассказывал Наташке об Осипове. Он подарил ей книгу о партизанском движении, об Осипове в ней было написано несколько строчек… Наташка о партизанах и подпольщиках читала только в книгах, и ей очень хотелось познакомиться с Осиповым. Она захватила с собой книгу, чтобы Осипов поставил свой автограф; когда в ее библиотеке устраивали читательские конференции и выступали писатели, она всегда просила сделать на книге надпись. У нее было много книг с автографами.

Осипов теперь снова жил в районном городке, и Семен с Наташкой решили съездить к нему, Мария Трофимовна предостерегла:

— С Осиповым будь поосторожнее.

— Почему? — удивился Семен.

— Говорят… — Мария Трофимовна замялась… — не то чтобы сошел с ума, но немного тронулся.

— В чем это выражается? — спросил Семен.

— Я же тебе писала. Он теперь директором промкомбината работает. Сапоги чинят, трусы шьют, простыни… А ведь просто так из начальства не отпускают? Почти первым человеком был в области, председатель исполкома. Еще поговаривают, раскрыли какие-то дела, когда служил в полиции.

Осипова застали во дворе комбината. Он обсуждал с плотниками, как лучше сделать пристройку к сапожной мастерской. Они обнялись, и Семен почувствовал: Осипов обрадовался, что он привез показать свою будущую жену.

Наташка была явно разочарована. Осипов, наверное, ей представлялся высоким и элегантным, напоминающим наших разведчиков в немецкой форме из кинофильмов про войну.

Осипов был всегда невысоким, а сейчас казался еще ниже: за последние годы он заметно растолстел.

— Сколько дней выделяете на меня? — тут же по-деловому поинтересовался Осипов.

— Сегодня и завтра, — сказал Семен. — Дома дела.

Осипов задумался.

— Пребывание попробуем сделать насыщенным и с небольшими потрясениями. — Он заказал телефонный разговор с какой-то школой и попросил директора: — Миша, готов принять меня и двоих москвичей? Кто? Узнаешь. Один твой знакомый.

— Я его знаю? — спросил Семен.

— Знаешь.

Семен перебрал всех знакомых, среди них не было ни одного директора школы.

На «Москвиче» Осипова они добрались до деревни, раскинувшейся вдоль реки. Директор школы их ждал. Он подошел к машине, церемонно и неловко поцеловал Наташке руку, чувствовалось, что он это делает нечасто и не очень, наверное, давно. В последние годы женщинам, все чаще стали целовать руки, что-то менялось в отношениях мужчин и женщин. А может, результат статей о правилах хорошего тона, подумал Семен.

Наташка заулыбалась, теперь для нее директор стал самым лучшим и интеллигентным человеком, ей люди нравились или не нравились сразу.

— Значит, мы знакомы? — сказал директор, протягивая руку Семену.

— Знакомы, — сказал Семен. Он был уверен, что видел этого человека, только не мог вспомнить, где и когда.

— Не мучайтесь, — сказал Осипов. — Помнишь, был пятилетний мальчик, который перехитрил всю вышгородскую полицию и убежал?

— Так это вы! Такой большой! — У директора увлажнились глаза. — Не представляете, как я рад, что вы такой, так выросли. — Директор разволновался.

— Это уже не от нас зависело. Все мальчишки вырастают, — сказал Осипов.

Семен вспомнил: это же тот высокий полицейский, который вывел его из школы, он совсем не изменился, только стал еще более худым, да под глазами залегли мешки.

— Жаль, нет вашего отца, — сказал директор, — Как нам хотелось, чтобы он приехал после войны и мы могли бы ему сказать: смотри, комиссар, сына мы твоего сохранили… С вашей матерью мы вместе росли. Тихомиров любил ее, — вдруг вспомнил директор. — Красивая была женщина ваша мать, — вздохнул директор.

Семен подумал: жил и не знал, что у него есть еще один близкий человек, этот директор.

Еще в Москве Наташка сказала Семену, что обязательно устроит в своей библиотеке читательскую конференцию, пригласит писателя, который написал книгу о партизанском движении, а сама расскажет о знакомстве с одним из героев книги.

За столом вспоминали близких, Марию Трофимовну.

— Напугана, — сказал Осипов. — Всю жизнь чего-нибудь боится.

— А вы боялись в войну? — спросила Наташка, найдя момент для перехода к своим вопросам. Она вынула тетрадочку и попросила разрешения записать его слова. Осипов и директор переглянулись.