Москва слезам не верит

— А где ее взять — ниже пояса? Где? Что хотят, то и делают! — возмутился толстяк. — Раньше чесуча была, теперь-то куда делась? Чего надо, не найдешь. Мне тосол нужен для машины. Полгода ни в одном магазине нет. И что удивительно, нигде нет, а машины ходят. Сколько себя помню, все чего-нибудь достаю. Сегодня весь день костюм ищу. Летний, легкий. Так нет ведь!

— Зимой завезут, — посмеиваясь сказали парни.

— Видите? — спросила продавщица Бодрова.

— Вижу, — ответил Бодров. — А что, и джинсовые не очень идут?

— Спад, — пояснила продавщица. — Первый спрос удовлетворили. Мы торг предупредили, чтобы нам больше пока не завозили. Весь склад уже забит. А село совсем отказывается от джинсовых,

— Как отказывается? — удивился Бодров.

Продавщица пожала плечами.

— Я говорю, что слышала. И вообще, Сергей Васильевич, лучше бы секцию ликвидировать — не очень-то идут ваши изделия. Может, если вперемежку с другими фабриками, то не так будет заметно…

Поздно вечером Бодров возвращался домой. Он вошел в полупустой автобус и сел на переднее сиденье, спиной к кабине водителя.

Перед ним был весь салон, и он по привычке начал рассматривать людей. Двоим парням укоротил волосы, пожилому толстяку заменил френч с глухим воротом на легкий пиджак-блузу и занялся сидящей напротив девушкой. Девушка была худовата, с длинной шеей, которая казалась еще длиннее от глубокого выреза на платье. Сначала Бодров приделал к ее платью воротничок, прикрыв излишки шеи. Но, подумав, заменил простой воротничок на кружевной, высокую прическу снизил, потом удлинил и заузил платье. И девушка стала намного привлекательней и элегантней. Бодров остался доволен и переключился на следующую.

Эта была красивой, Встретившись с взглядом Бодрова, она улыбнулась. И тут Бодров узнал — это же Марина! Она сидела одна. Он решил уже подсесть, но автобус остановился и ему надо было выходить. Он улыбнулся Марине и вышел. Но вышла и Марина. Она медленно прошла вперед и остановилась, будто поджидала Бодрова. Остановился и Бодров, Так они постояли некоторое время, но ему надо было идти в противоположную сторону, и он, помахав ей, двинулся к своему дому. Правда, он все-таки не удержался и оглянулся. Марина стояла на прежнем месте и смотрела ему вслед.

— Да, — вздохнул он. — А ты тюфяк, Бодров…

Утром Бояров пришел на фабрику раньше всех. Он прошел по пустым еще цехам. На одном из переходов услышал голоса. В учебной комнате, где стояло несколько швейных машинок, сидела бригада Марины. Марина показывала, как надо заделывать угол воротника. Потом за машинку села одна из девушек. У нее опять не получилось.

— Смотри.

Марина стала снова показывать. Она была спокойна и доброжелательна. Бодров улыбнулся и пошел дальше.

Как всегда не торопясь, он спустился вниз по лестнице. Перед дверью с надписью «Общественный отдел кадров, сидели женщины. Те, что постарше, ждали привычно, терпеливо, молодые нервна вышагивали, поглядывая па часы.

Бодров зашел а кабинет и тихо присел с краю. У стола несколько пенсионеров перебирали заявления и личные дела. Доносились реплики:

— Коргопольцеву Людку надо поуговаривать.

— А как ее уговорить? Ей ездить далеко.

— А что с Сименковой?

— Сименкова пусть идет… Скатертью дорожка.

— А с Красновой?

— Тоже не работница.

— Так пробросаемся. Надо, чтобы в третий цех перевели.

В кабинет заглянул начальник отдела кадров — пожилой мужчина.

— Бабоньки, — обратился он к пенсионеркам. — Прошлый раз плохо сработали. Помните: у нас двести душ и так не хватает.

Бодров тихо поднялся и пошел к выходу.

— Сергей Васильевич. — Начальник отдела кадров это тут же приметил. — Предводитель фабкома у нас всегда присутствует.

— А зачем? — спросил Бодров.

— Когда начальство уговаривает, к начальству прислушиваются.

— Уговаривать — это последнее дело. — сказал Бодров.

— А какое первое? — ехидно спросил начальник.

— Пока не знаю, — признался Бодров и пошел прочь.

А в республиканском Доме моделей шел дневной показ. Выходили манекенщицы. Прекрасные женщины в прекрасной одежде. Зал затихал. Манекенщицы были то по-дневному свободными и спортивными, то вечерне строгими, торжественными.

Рядом с Бодровым сидела полная дама. Она пыталась набрасывать силуэты, делала заметки, но потом отложила листок.

— Это не про нас, — сделала она вывод и, достав из сумки шоколадку, затрещала серебром обертки.

В конце демонстрации был традиционный парад. На помост вышли сразу все манекенщицы и манекенщики. Довольные зрители аплодировали в такт музыке. Самые нетерпеливые, как всегда, начали пробираться к выходу.

По всему было видно, что Бодров хорошо ориентировался в Доме моделей. Здесь был свой быт. Куда-то несли вороха одежды, никто не обращал внимания на полуодетых манекенщиц.

Средних лет женщина покрикивала:

— Девочки, вечерний показ в девятнадцать! Прошу не опаздывать! — И тут она увидела Бодрова, улыбнулась: — Сереженька, я рада тебе.

— Я тоже рад, Анна Павловна.

— Какие у тебя проблемы?

— Их много… Как насчет пообедать?

— С удовольствием. Сейчас только…

— Решат без вас. Не зажимайте инициативу подчиненных. — Бодров взял директрису под руку.