Москва – Таллинн. Беспошлинно

– Мартин, ты знаешь английский? – Ольга влезала во все нюансы будущего.

– Знает он, – ответила Лариса за Мартина.

– Есть лучший у нас стилист, такой мальчик хороший, полностью преобразовывает женщин. Учился в Италии, цвет подберет, косметику, все! Двадцать лет долой! Лариса, и еще, и еще, есть один инструктор по йоге, на дом приходит…тебе обязательно надо научиться расслабляться. Преподаватель английского тоже приходит. Он носитель! Еще я узнала, где самое лучшее наращивание ногтей! Дорого, но нас уже не интересует недорого?

После «делового» завтрака Лариса ушла домой, там первым делом отправилась выгуливать Виллика. Думала о математике Перельмане из Питера, отказавшемся от миллионной премии, присужденной ему мировым сообществом математиков. Гений Перельман сумел сказать «нет», остался бедным школьным учителем. Счел, что деньги повлекут за собой такие перемены, такие затраты энергии, которых он для себя не желает. Он – человек – не хочет этого, точка. Хоть один из ныне живущих им не подчинился.

Виллик нюхал под деревьями и задирал лапу с обычной деловитостью, тоже не считая нужным замечать, что в его жизни что-то поменялось.

– Куплю тебе, Виллик, пальто со стразами, вот тогда занервничаешь.

Виллик обратил к ней глаза-линзы и повилял хвостом вежливо, но без энтузиазма.

У Ларисы появилась новая тревога: «Чем я, мы, наша семья – должны будем заплатить за это? Капитал пришел без усилий, значит, что-то отнимется взамен? Кажется, я слишком надумываю…буду привыкать, постепенно загрузившись новыми обязанностями. Почему не чувствую себя счастливее?».

Лариса набрала номер телефона Витала.

– Здорово, миллионерша!

– Знаешь уже.

– Нужна будет помощь, потратить там чего, спустить пару миллионов, обращайтесь.

– Мне кажется, я приступила к тяжелой работе, не по своей воле к тому же.

– Шок, по причине чисто женского консерватизма. Кстати, я тут подумал… ты можешь стать акционером нашего журнала. Тогда творческая деятельность тебе обеспечена, ну, для отдыха от красивой жизни.

– В этом журнале будут печатать все, что я напишу.

– Именно, Лариска, именно!

– Тебе и главному будут нравиться любые мои идеи. Даже про лошадей…

– Думаю, да.

– Пошел ты, Витал, куда подальше. Ты за свои статьи получаешь гонорар, а я теперь должна приплачивать, чтобы печататься?

– Смиренно готов сносить колкости. Лариска, ты получила огромные возможности, дороги перед тобой – веером. А включи телевизор – случается лишь ужасное, во всяком случае, нам так говорят. Так что ты – мое личное большое исключение, моя таблетка оптимизма.

Томас должен приехать из армии на выходные, надо приготовить обед. Или что теперь она должна делать – заказать суп в ресторане, нанять повара-итальянца? Взять гувернантку для собаки, это хорошая идея, но гувернантка одна с Вилликом не справится, надо еще и парикмахера. А пока что я сама схожу в ближайший супермаркет, после искупаю Виллика, с лета его не купала.

Мартин завтра будет показывать яхту Томасу, муж сказал, что они попробуют выйти в море. А ведь Витал и правда может помочь, проконсультирует насчет машин, скорость перемещения в самом деле надо увеличивать. И некрасиво отталкивать старых друзей при появлении в семье богатства. Кстати, денег она еще не видела, вот будет у нее завтра в руках кредитка, снимет с нее несколько тысяч евро – тогда можно будет сказать, что да, наступили перемены.

11

Варвара улетела в Черногорию еще до завершения сессии, досрочно поставив зачеты недоумевающим студентам. В самолете перед посадкой, увидев внизу красно-коричневые – горы и зеленое море, Варвара поверила, что стряхнет с себя апатию. Мысли о ссоре с ученицей не покидали ее. В своей правоте Варвара Ивановна не сомневалась, жизненный опыт подсказывал, что талантливые люди, особенно молодые, часто обладают нравственной неустойчивости или отклонениями. Но все же она скучала по девочке и взяла с собой в Черногорию Марусину пьесу, хотелось на отдыхе прочесть еще раз.

Сойдя с трапа самолета в аэропорту Тиват, Варвара вдохнула вкусный воздух: скоро она увидит цветущие кусты, глицинии, олеандры и бугенвили, еще были камелии. Каждый год она заучивала виды цветущих растений, но каждый год снова путалась в них.

Варвару встречал знакомый таксист, двухметровый Небойша. Пока он укладывал чемодан в багажник машины, Варвара крутила головой и счастливо щурилась на солнце.

В машине по дороге в Будву Варвара поняла, что соскучилась и по языку, и по местным жителям, по пейзажу, даже в декабре напоминающему детскую трубку-игрушку с разноцветными стеклышками внутри: каждый поворот головы дает новый орнамент, всегда прекрасный. А ведь она полагала, что влюбленность в Черногорию, как и у большинства соотечественников, прошла.