Москва – Таллинн. Беспошлинно

Варвара с порога поняла, что без нее в квартире кто-то жил. Не было вызывающей грязи, но и чистоты, в которой она оставила квартиру, тоже не наблюдалось: кабина душа желтоватая, пол на балконе чем-то заляпан, раковина на кухне вымазана. Здесь могла останавливаться Ядранка во время своей осенней поездки – правда, вроде бы ездила девушка в Белград. Но Варвара решила, что она сама могла напутать, или Ядранка просто забыла ее предупредить, что приезжала в Будву.

В ближайшем супермаркете Варвара накупила чистящих средств, и за несколько часов квартира была приведена в порядок. Процесс уборки неизменно дарил Варваре удовольствие, улучшал настроение. Однако обнаружилось еще кое-что: детское питание в заляпанном изнутри холодильнике и детский же горшок на втором балконе. Красивый голубой горшок из новомодных, с большими выпуклостями, в форме то ли медведя, то ли другого зверя с нарисованными глазками. «Дизайнеры сошли с ума, – думала Варвара, держа в руках чужую вещь, – разве можно писать на спину существа с глазами, хоть и пластмассового?».

Каким образом оказались детские вещи в ее квартире – неясно.

Еще забыла купить карточку-ваучер для местной сим-карты. Звонить в Москву по московскому номеру – это разорение. Она написала Стасу «смс» о том, что добралась нормально, и приписала: «Спроси у Ядранки, чей ребенок жил в нашей квартире в Будве?».

Ночью Варвара, закутавшись в плед, долго сидела на балконе и смотрела на звезды, на огни самолетов, мерцающие как маленькие целеустремленные метеориты, осознающие свой путь. Луны не было видно.

В семь утра звонок в дверь: не смущаясь тем, что Варвара еле успела накинуть халат, вошел сосед Бато.

– Мадам, то макробиотика за вас! – он протянул угощение, овощное блюдо на нарядной тарелке, по его убеждению, очень полезное для здоровья.

Бато под семьдесят, и он местная знаменитость: тридцать пять лет назад, когда по приглашению Иосипа Броз Тито остров Святой Стефан, что недалеко от Будвы, посетила Софи Лорен со своим мужем Карло Понти, сосед был личным переводчиком актрисы. И сегодня он любил вставлять в свою речь итальянские фразы, а с фотографиями, где запечатлен рядом с Софи, не расставался, они всегда лежали у него на переднем сиденье машины. На фото он и сам был красив, похож на молодого Мастрояни. И хотя теперь внешностью Бато больше напоминал пожилого Бельмондо, он неизменно был элегантен и общителен, с шести утра отправляясь по своим загадочным делам. Варвара поспешно достала из холодильника свои приношения: московскую селедку и банку красной икры.

– Поздравь Лалу! – сказала она, попрощавшись с соседом и получив от него и его жены Лалы традиционное приглашение «на кафу» после обеда.

Варвара надела куртку и пошла на набережную, села в кафе, долго любовалась на море и небо. Предновогодняя погода: солнце, вкрадчивые волны, запахи такие, будто кругом южный ботанический сад в апреле. Было воскресенье, по-сербски этот день называется «неделя». Мудрый древнеславянский язык: «не-деля», день отдыха – седьмой, вся цепочка из семи дней у сербов называется «седмица». Почему в русском «не-деля», то есть ничегонеделание – это все семь дней подряд? Мы же не самые большие бездельники в мире, вон черногорцы – те с гордостью претендуют на то, что главные лентяи именно они. Варвара достала Марусину пьесу, заказала вторую чашку кофе.

Главное действующее лицо пьесы, Мусорщик, наблюдал за миром, им же созданным. Мир назывался Микрорайон, это не первая попытка Мусорщика организовать жизнь. Предыдущие модели были уничтожены Мусорщиком-Творцом, потому что люди загрязняли отведенное им пространство до невозможности. На сей раз он придумал усовершенствованную Трубу, способную очищать мир. Мусорщик был доволен своим изобретением, надеялся, что теперь Конец Света (Новый год) не понадобится. Персонажей в пьесе, кроме главного, было немного: Муж, Жена, Синклетиккья (женская ипостась, можно сказать – подруга Мусорщика), Художник – человек, на земле подражающий Творцу.

Пьеса при втором прочтении показалась Варваре тяжеловесной, хотя сюжетные линии вполне продуманы и доведены до логического конца. В любом случае, прочтя пьесу, хотелось двигаться, размышлять, – Варвара пошла вдоль моря по пляжу, приходилось то и дело переступать через пластиковые бутылки, пакеты, женские прокладки. «Природа, – думала она, – как терпишь ты нас до сих пор? Где берешь силы, чтобы очищаться вновь и вновь?»