Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны

Медную проволоку протягивали от одного газового столба к другому, создавая настоящую паутину заграждений. «В некоторых местах баррикады закидывали снегом и заливали водой – стояли морозные дни, и лед сковывал постройку. Строили баррикады с энтузиазмом, весело. Работали дружно и с восторгом – рабочие, господин в бобровой шубе, барышня, студент, гимназист, мальчик». С 11 декабря в Москве установилась морозная погода, температура упала до минус 20 градусов.

На промежутке от Кудринской до Триумфальной площади баррикады возвышались на расстоянии 100–120 шагов друг от друга. Первые укрепления носили «довольно ажурный характер», их можно было легко разобрать, но они являлись памятниками неустрашимости и морального подъема населения. Чтобы затруднить передвижение конницы, дружинники разбрасывали битые стекла и бутылки.

Революционерам помогали и люди искусства – в кадках с глиной в мастерской скульптора Николая Андреева хранились взрывчатые вещества. В МХТ студент с лентой поверх груди «На бомбу адмиралу Дубасову» собирал пожертвования у простой публики.

О тактике восставших дают представление «Советы восставшим рабочим» – инструкция боевой организации при Московском комитете РСДРП. Она состоит из десяти пунктов. Документ призывает воевать «не числом, а умением» – против сотни казаков выставлять одного или двух стрелков. Дружинникам рекомендуют не посещать больших митингов: «Мы увидим их скоро в свободном государстве, а сейчас нужно воевать и только воевать».

Разбитая артиллерией часть фабрики Прохорова на Пресне

Средой боевиков признаются проходные дворы. Документ говорит о прямом физическом уничтожении офицеров, казаков, драгун. С полицией следовало поступать осмотрительно: «Всех высших чинов до пристава включительно при всяком удобном случае убивайте. Околоточных обезоруживайте и арестовывайте, тех же, которые известны своей жестокостью и подлостью, тоже убивайте. У городовых только отнимайте оружие и заставляйте служить не полиции, а вам».

10 декабря разоружение полицейских происходило совершенно открыто: у офицеров изымали шашки, некоторые просили оставить портупею и клялись, что револьвера у них нет. Смельчаки из числа протестующих соорудили из ветоши и рваных шинелей чучела Трепова и Дубасова. Полиция оцепила район особняка генерал-губернатора и вытесняла публику в переулки. Кольцо баррикад сжималось вокруг центра, линия противостояния проходила в районе Большой Бронной. Дружинники стреляли в драгунов, те курсировали между Страстной площадью и площадью Никитских ворот. Но у протестующих явно не было сил для активного наступления на центр города.

В ночь с 10 на 11 декабря на Сухаревскую площадь водрузили артиллерийские орудия и начали расстреливать баррикады в районе Садового кольца. На протестующих обрушился шквал шрапнели. «Лужи крови и мозги с волосами, прилипшие к вывескам, видны были в течение нескольких дней». 10 декабря произошло окончательное разделение города на две части – контролируемую правительством и находившуюся в руках дружинников.

«Полиция с постов начинает исчезать, и лишь изредка можно видеть кучку городовых в 4–5 чел. с револьверами в руках», – отмечает в дневнике свидетель событий. Баррикадами ощетинились Бронная, Грузины, Сретенка, Цветной бульвар. В районе Лесной улицы поднялись препятствия из перевернутых трамвайных вагонов. Укрепления многажды переходили из рук в руки. Пожарные пытались выжечь баррикады на Кудринской площади, но сырой материал не хотел заниматься. Толпа смеялась.

В районе Каретного ряда дружинники применили хитрую тактику: оратор, отвлекающий внимание войск выкрикиванием лозунгов, спрятался за первым рядом баррикад, а боевики выжидали за вторым. Привлеченные громкими звуками, войска стреляли в первую линию укреплений, где сидел один-единственный человек, а дружинники отвечали им издалека. Донесения показывают беспомощность власти: «Мятежники постепенно занимают внешнюю линию бульваров… Поступают массовые просьбы приставов о высылке отрядов во все стороны – не даю». Дружинники были опьянены неожиданным успехом, в руках полиции и войск оставался только центральный район города и Николаевский вокзал.