Москва в эпоху Средневековья: очерки политической истории XII-XV столетий

Несколько слов необходимо сказать о литературной деятельности Киприана. Его перу принадлежит отредактированное Житие митрополита Петра. Митрополит уделял пристальное внимание переписке книг, составлению летописей. В частности, нет никаких сомнений в том, что именно он стал инициатором составления Троицкой летописи, работа над которой была окончена, когда его самого уже не было в живых (Б. М. Клосс высказал предположение, что непосредственным создателем памятника был знаменитый Епифаний Премудрый) [Клосс 1998: 241–255]. Киприану в административном отношении подчинялись все епархии Руси, а потому он имел возможность получить в собственное распоряжение летописный материал из любого города. Троицкая летопись открыла собой эпоху митрополичьего летописания (см.: [Насонов 1969: 247–248]). Исследователи, особенно в период зарождения отечественной исторической науки, иногда даже преувеличивали деятельность Киприана в литературной сфере. В частности, историк XVIII в. В. Н. Татищев приписывал периоду правления этого митрополита Степенную книгу – важнейшее произведение, относящееся, как стало ясно позже, к гораздо более позднему XVI столетию.

После смерти митрополита Киприана Василий Дмитриевич отправил в Царьград посольство с просьбой к патриарху поставить митрополита-грека. Почему он поступил именно таким образом, не пытаясь возвести на кафедру кого-то из русских клириков? Киприан ли противился тому или сам великий князь опасался, что представленный им кандидат никогда не будет признан в Литве? Точный ответ дать невозможно, остается лишь строить предположения. Как бы то ни было, русское посольство достигло берегов Босфора. Здесь просьба Василия была, разумеется, удовлетворена. Выбор патриарха пал на Фотия, получившего власть над всей митрополией. При этом было отказано литовскому князю Витовту, приславшему собственного кандидата в митрополиты Литовские – полоцкого архиерея Феодосия, грека по происхождению.

В нашем распоряжении имеются некоторые известия о жизни Фотия до его поставления на Русскую кафедру. Почерпнуть их можно из грамоты, написанной самим митрополитом незадолго до кончины, текст ее сохранился в пересказе летописей.

Итак, до своей хиротонии Фотий и не помышлял о таком высоком служении. Он находился под духовным руководством старца Акакия, который пользовался авторитетом у патриарха и императора. Однажды этот подвижник, возведенный к тому времени в сан митрополита, послал по какому-то делу своего ученика Фотия в Константинополь, где как раз находились послы Василия I, просившие поставить им митрополита. Патриарх остановился на Фотии, который и был рукоположен 1 сентября 1408 г.

Двигаясь на Русь в сопровождении послов императора и патриарха, новый первоиерарх посетил Киев, который тогда принадлежал Литве. Здесь ему пришлось задержаться на несколько месяцев, для того чтобы урегулировать отношения с Витовтом, недовольным отказом в Византии его кандидату. Фотий дал обещание Литовскому князю посещать его владения как можно чаще (позже Витовт утверждал даже, что первоиерарх вообще обязался перенести центр митрополии в его владения). В любом случае Фотию удалось добиться признания его власти со стороны Витовта. Далее его путь лежал в Москву, до которой он добрался только на пасху 1410 г.

По приезде Фотий столкнулся с тем, что хозяйство митрополита находилось в плачевном состоянии. Вот как он вспоминал об этом на закате жизни: «Как есми пришел на сию… митрополию после брата своего Киприана, митрополита Киевскаго и всеа Русии, и не нашел есмь в дому церковнем митропольстем ничтоже: все запустело и изнурено и в неведомо разыдеся» [ПСРЛ, т. XII: 14].

Нужно сказать, что те годы были для Руси в целом тревожные. Как раз незадолго до прибытия Фотия в 1408 г. произошло очередное внезапное нападение татар. Совершил его Едигей, полчища которого дошли до Москвы и обложили ее осадой. Великий князь тогда ушел из города на север в Кострому собирать войско, оставив вместо себя своего двоюродного дядю – героя Куликовской битвы Владимира Андреевича Серпуховского по прозванию Храбрый. Под его руководством жители готовились к обороне, но в переполненном городе оказались и мародеры, которые постарались использовать общее бедствие для грабежа. Все окрестности Москвы были выжжены и разграблены. Едигей отрядил часть своих воинов для разорения всей великокняжеской области, в результате огромное число людей было убито или попало в плен. В довершение всего Едигей, не имевший возможности долгое время стоять под городскими стенами, сумел, прибегнув к хитрости, взять откуп с укрывшихся в московской крепости.