Москва в решете

— Скажите, как мне поступать, если приходится что-то узнавать про подчас незнакомых людей, чтобы затем передать эту информацию?.. Меня грызут сомнения в праведности моих поступков, но я не могу заработать достаточно, если не буду нарушать норм морали. Меня это мучает, но и приводит в восторг одновременно! Это очень захватывающе… Вы понимаете?

Монах едва заметно кивнул.

— Я успокаиваю себя, что, заработав, откажусь влезать в жизнь других людей, но смогу ли я жить в ладу с собой, сделав столько ошибок?.. Есть хоть какая-то надежда сохранить чистоту помыслов после всего, что происходит со мной сейчас? На сегодня я заработала меньше половины на самый скромный кров, и я не могу остановиться на полпути! Уже не могу, — Ирина замолчала, глядя на сутулую спину монаха.

— Это грех, — монах больше не глядел на неё. — Очень большой грех продавать секреты одних людей другим людям, Ирина. И даже то, что это секреты очень грешных людей, которые хотят узнать ещё более грешные люди, даже это не оправдывает ваши действия, понимаете?..

— Что же мне делать? — чуть не закричала Ирина. — Я же никого не убиваю, и не граблю, я просто становлюсь свидетелем людских деяний.

— Если вы верующий человек, то сами знаете, что… — Монах вздохнул. — Каяться и ни в коем случае не пользоваться этими деньгами. Они не принесут вам долгожданного счастья, и купленный на них кров не согреет вас.

— Не секрет, что многие, нажившие состояние нечестным путём, жертвуют церкви крупные суммы, — выговорила Ирина. — И церковь им отпускает все их грехи. Разве не так?

— Если этим людям угодно считать, что их грехи отпущены за те деньги, которые они пожертвовали церкви, то это их заблуждение, — монах тяжело вздохнул и не стал договаривать.

В келье было прохладно, от белёных стен веяло тяжёлой сыростью. Вербные нераспустившиеся веточки стояли в банке с водой на краю заваленного молитвенными книгами стола.

— Я не могу смотреть на то, как моя семья скитается, — Ирина перевела дыхание. — Их некому защитить, кроме меня. У меня маленький сын и, вдобавок, я взяла заботу о ребёнке, который потерял своих близких. Я должна…

Монах сгорбился. Он так и не обернулся, кивнув головой на её прощание.

Лестница с широкими каменными ступенями осталась позади, Ирина шла по мокрой серой брусчатке в сторону вокзала. Она обернулась на Лавру и перекрестилась, поклонившись в пояс.

«Я взяла на душу грех, Господи… Я не смогла бы помочь своей семье, не согрешив, — думала она. — Прости меня, Господи, если это возможно!»

Над Лаврой сияло солнце в чистом без единого облачка небе.

КАК ПРОСТО БЫТЬ ДУРОЙ, КАК СЛОЖНО БЫТЬ УМНОЙ

А с кем ты живёшь?

С одиночеством.

Полное одиночество.

Одиночество среди людей…

Дверь в квартиру была распахнута, Виталина лежала на полу прихожей и громко с посвистом храпела, завернувшись в красное кашемировое пальто из-под которого высовывались её ноги в ссадинах. Она была пьяна…

Ирина отнесла Пашку в комнату, посадила его на кровать и вручила изумрудного зайца в клетчатых трусах, которого привезла из Лондона. Потом, закрыв входную дверь, спустилась вниз, так как заметила, ещё когда шла домой, что «Киа Кларус» передними колёсами стоял в песочнице.

Выехав из песочницы, она вытащила ключ зажигания, щёлкнула брелком сигнализации и снова поднялась наверх. А через час приехал вызванный ей гориллообразный эскулап по объявлению: «Выводим из запоя». За эскулапом шёл, похожий на мартышку помощник, который прежде чем войти в дверь, громко высморкался на лестничной площадке.

— Где больной? — хором спросили они.

— Сперва покажите лицензию, — протянула руку Ирина.

Эскулапы демонстративно переглянулись и вышли из квартиры.

— У неё такие губы, — услышала Ирина голоса с лестничной клетки.

— Всё одно стерва!..

Через пару секунд, Ирина догнала их этажом ниже.

— Я хочу сказать вам всего два слова, — начала она.

— Всего два? — поддразнил её из пролёта гориллообразный эскулап с красными глазами навыкате и помахал чемоданчиком. — А три слабо?

— Где вы работаете, если не секрет, конечно?..

— В Склифе, — хором ответили оба. — А что?

— Очень хорошо, — сказала Ирина. — Заходите, и не откажите в любезности вывести из запоя мою подругу. Я вам плачу и до свидания!..

— Где она? — спросил высокий эскулап, когда они снова поднялись в квартиру.

— Смотри, — наклонился маленький. — Какая фря…

— Уже приехала из доброй старой Англии? — наутро спросила Виталина, высунувшись из своей комнаты. — Я, кажется, перепила, Ир?.. А и Пашка тут, — хрипло засмеялась она, и, кряхтя и пошатываясь, побрела в ванную, сбрасывая с себя на ходу одежду. — Присядь, Ир? — через полчаса попросила она. — Ир? — повторила, наткнувшись на взгляд Ирины. — Ну, я тебя прошу…

— Я устала Лина и мне к одиннадцати на работу. И Пашку ещё надо занести к няньке. У меня всего несколько минут в запасе…

— Занеси и возвращайся, — настойчиво повторяла Виталина. — Я хочу с тобой переговорить. Это недолго! Ну, я тебя прошу, слышишь?..

Ирина, закутав сонного Пашку, быстро вышла из квартиры.