Москва - Варшава

Да, и ещё одно: люди, шарившие в её номере, занимались этим после того, как она уехала в банк. Если они уже считали её покойницей, то что они искали? И, если считали её покойницей, то почему постарались не оставить никаких следов своего пребывания - малейших, которые могла бы заметить только она? Хорошо, допустим, если бы она погибла и в её номере был обнаружен полный разгром, то версия об ирландских террористах могла бы вызвать у следствия ненужные сомнения. Но ведь - к примеру - чемодан, оставленный открытым на кровати, к разгрому не отнесешь, с точки зрения посторонних людей, чемодан могла бы бросить открытым и она сама, сильно спеша... Но нет, они восстановили все в идеальном порядке именно для нее.

Ну, на этот вопрос ответ ясен: у них наверняка идеально налажена связь, и о том, что покушение сорвалось, они узнали в тот же момент. Один звонок по мобильному телефону кого-то из их сообщников возле банка - того же странного парня...

Но остается первый вопрос: что можно было искать в номере у покойницы?

Нет, конечно, они не устанавливали "жучков" - для прослушивания мертвых "жучки" не нужны. Они искали что-то очень определенное, что-то конкретное.

Что?

Какие-то указания, куда она собиралась направиться отсюда, в какую страну, в какую область мира? Зачем им это? Чтобы взять на себя её очередной заказ, который она уже не смогла бы выполнить? Допустим... Через три недели после её смерти - в точке Х, известной только ей - погибает заказанный ей человек. Тогда если кто и попытается связать Мари Мишон с Богомолом, то откажется от этой версии. Для всех, обладающих тайной информацией, Богомол будет считаться исчезнувшей на три недели позже.

То есть, им необходимо отвести следы - и выиграть время после её смерти. Отчаянно необходимо, если эта версия правильна.

Второй вариант. Они искали что-то, способное и после её смерти представлять для них смертельную опасность.

Это "что-то", в таком случае, должно быть внешне очень безобидным - но для знающих людей разоблачительным наотмашь.

Но тогда... Она знала, кому стоит опасаться любой мелочи, которая может вдруг оказаться в её вещах!

Да, картина прояснялась. Она довольно улыбнулась.

- Марион! - позвала она.

- Да? - сиделка появилась немедленно.

- Будьте добры, принесите мне мою косметичку...

Сиделка, с понимающей улыбкой, пошла за косметичкой. Принеся косметичку своей пациентке, она заметила:

- На вашем месте, я бы в жизни не стала переживать из-за того, как выгляжу. Вы - такое совершенство, что, право, кажется лишним что-то к нему добавлять.

- Спасибо, - ответила Богомол. - Но ведь вас самим известно, как мы, женщины, можем переживать из-за внешности, и насколько неизлечим этот комплекс. Мне сейчас кажется, что на мне лица нет!

- Вы слишком мнительны, - сказала Марион - похоже, вполне искренне.

"Мари Мишон", ещё раз благодарно улыбнувшись сиделке, открыла пудреницу и поглядела в маленькое зеркальце. Можно было и не глядеть - она и так знала, что впрямь хороша и выглядит сейчас не хуже, чем обычно, Златовласка с переливчатыми, почти переменчивыми глазами, умевшими менять цвет от черного до цвета морской волны в солнечном луче. Сейчас её больше волновало другое. Она ощупывала донышко пудреницы - и не находила царапин, которые должны там быть.

Конечно, она и на память помнила надпись: "d. t. c-r. J. D. Qb 31.07. 98.", что означало не сокращенное французское "От всего сердца. Ж.Д. Квебек, 31 июля 98 года", а было нехитро зашифрованным номером счета, с которого, через сеть корреспондентских счетов, последний заказчик (мнивший, что эту сеть нельзя распутать) перевел ей деньги. Последние две цифры, указание года, вообще были ни при чем - дописаны, чтобы "надпись на подарке влюбленного" выглядела без малейшей неестественности - а у остальных надо было брать порядковый номер, но не в латинском, а в русском алфавите - то есть, например, первая "Д" означала не "4", а "5". Просто и надежно: сама не запутаешься, а другим ничего не скажет.

Нет, Богомол всегда играла честно и, если заказчик её не подводил, то и она о нем забывала. Но всегда стоило иметь подстраховку на случай неожиданностей. Да, память её никогда не подводила - но ведь кто знает, в какой момент память способна заартачиться и встать на дыбы. Самый памятливый человек хоть раз в жизни, да что-нибудь забывал. Зная, что выход на заказчика хранится не только в её памяти, она чувствовала себя спокойней.

И вот теперь пудреницу подменили. Но ведь это означало ещё одно: за ней следили настолько тщательно, что успели выяснить, пудреницей какой фирмы и какой марки она сейчас пользуется. Учли все до мелочей - а она даже не заметила слежку, хотя прежде такого с ней не бывало!