Москва - Варшава

Он имел в виду - что было абсолютно понятно и Повару, и Андрею - стоит ли попытаться выйти на связь с Богомолом или предоставить её своей судьбе. Открыто он этот вопрос задать не решился. Даже здесь, в этом кабинете, Повар - осторожничавший сверх меры после того, как во время предыдущей операции с привлечением Богомола буквально висел на волоске и лишь чудом вышел победителем - мог бы ответить, вполне официально, что с Богомолом никаких отношений быть не должно. И этот ответ пришлось бы принять за правду, будь он на самом деле правдивым или нет...

- Откуда мне знать? - добродушно проворчал Повар. - Ведь речь прежде всего идет о твоей безопасности. У тебя своя голова на плечах, и недурная, вот ты и думай, как её уберечь. Соображая по обстоятельствам.

Сказано было все. Мол, я на тебя надеюсь, и ты вправе контачить с кем угодно, но если облажаешься - защиты от меня не жди и на меня не ссылайся: открещусь, отдам на съедение со всеми потрохами. Это прозвучало даже в том, как Повар подчеркнул слово "твоей".

- Хорошо, - Игорь встал, поняв, что разговор окончен, и Андрей вслед за ним. - Сколько времени вы нам даете?

- Чем быстрее справитесь, тем лучше, - сказал Повар. - А там все от вас зависит, и не только от вас. При таком количестве неизвестных я не могу обязывать вас "выполнить и перевыполнить" к Девятому мая или к какому другому празднику. Ступайте, ребятки.

Отпустив двух друзей, Повар откинулся в кресле, полуприкрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он задремал, но на самом деле он думал, снова и снова просчитывая самые невероятные ходы и варианты, которые могли возникнуть из нынешней ситуации.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Она впервые по-настоящему чувствовала себя дичью - и начинала понимать, что это такое. За ней и прежде охотились, но довольно неумело. Не представляя до конца, с каким хищным зверем имеют дело, расставляли все ловушки и сети у неё на виду, и она, посмеиваясь, наблюдала из потайного укрытия, как охотники расхаживают между этих сетей, уверенные в своей победе. А она уже проскальзывала сквозь кольцо облавы, чтобы напасть со спины, на каждого по очереди - или просто исчезнуть, если противник был слишком силен. Во всяком случае, личности охотников всегда были известны и угрозы не представляли. Но теперь...

Теперь, если вспоминать "Волчий цикл" Высоцкого, она чувствовала себя точно как волки во время охоты на них с вертолета - когда обезумел и сдался "даже тот, кто нырял под флажки". Нырять под "красные флажки" любого рода она научилась давно - и ей даже нравилось, что они такие приметные, так четко очерчивают зону, за которой начинается безопасность. Но когда огонь и свинец, грохот и смерть, обрушиваются из воздуха, с разверзшихся небес тогда теряются всякие представления о мире и пространстве, тогда приходит лишь голый ужас, перекручивающий внутренности ледяными пальцами и парализующий силу и волю.

Нет, она не должна поддаваться этому ужасу, не должна уступать сладкому желанию замереть на месте и спрятать голову в лапы, закрыв глаза, лишь бы все поскорее кончилось и наступил покой. Вечный покой, в котором никакой враг уже не достанет и никакие враги не страшны.

Это началось две недели назад, в благословенной Швейцарии. Что-то смутило её, когда она проверяла состояние своего счета в одном из банков и списывала деньги на необходимые расходы. Такая малость - сперва она даже не поняла, что же именно. Только потом осенило: молодой человек, ждавший после неё своей очереди к стойке банковского служащего, заступил за "запретную" белую черту, проведенную по полу метрах в двух от стойки. Эта черта обозначала зону безопасности для обслуживаемого клиента и гарантировала клиенту, что никто посторонний не проникнет в его банковские тайны - ни увидев деловые бумаги или наличные, ни подслушав разговор. В России, конечно бы, на такую черту плевали и теснились бы к стойке, дыша в затылок друг другу. Но на цивилизованном западе с этим было строго, уважение к заведенным порядкам впитывалось с молоком матери, существовало в крови... Так почему же молодой человек зашел за линию?

Объяснение неуютному чувству нашлось - и эта мелочь перестала её смущать. Мало ли сейчас ошивается в Швейцарии людей из бывшего Советского Союза и стран Восточной Европы? Но впереди её ждало настоящее потрясение.

- Подать вашу машину? - обратился к ней услужливый дежурный стоянки при банке.

Честно говоря, она и выбрала этот банк потому, что он одним из немногих придерживался старых традиций обслуживания крупных клиентов по высшему классу. Во многих местах принципы демократизации и практическое воплощение идей, что щеголять своим богатством - это вульгарно, пошло, и даже ещё хуже, привели к тому, что даже мультимиллардеры покорно шлепали к своим лимузинам и садились за руль (часто теперь и шофера не держали), а служитель и головы не поворачивал, стесняясь задать "неприличный" вопрос. А Богомолу иногда нравилось, чтобы за её деньги её обслужили по полной программе.