Москва - Варшава

— Почему бы и нет? — возразил Повар. — Да, все знали, что ты выехал в Германию, но никто не мог гарантировать, что ты до неё доехал. Последнее достоверное свидетельство — отметка о том, что границу пересекли некие супруги Анисимовы. Далее, в Польше, я вас, как помнишь, подстраховал, уничтожив засаду, которая должна была вас перехватить. Преследователи знали лишь — да и то не наверняка — что при выезде из Москвы Анисимовым-мужем был ты. Но ты ведь в тот момент являлся полным профаном и дилетантом. Так не разумнее ли было предположить, что я не стал доверять самую важную немецкую — часть операции полному профану, а использовал тебя лишь как отвлекающий маневр. Что, едва оказавшись в Германии — а может, и на территории Польши — ты, так сказать, «сдал свои полномочия» другому человеку, сверхсекретному суперпрофессионалу, и дальше «Анисимовым» был он, а ты лишь в должный срок изобразил возвращение в Москву… — Повар вздохнул. — Смотрим дальше. Наши враги знали, естественно, в какую часть Германии я вылетел — поскольку встречу с немецкими коллегами мне пришлось назначать по служебным каналам связи, то моих передвижений не скроешь. Потом они видят, что сразу после моего прилета немецкая полиция проявляет большой интерес к вполне определенному поезду, проходящему всю страну с севера на юг, особенно тщательно исследуя местность вокруг вполне определенного моста. Они не знали, что идет поиск снайперского ружья, и вполне могли решить, что в бауле, который мой агент в условленном месте выбросил из окна, и находится дискета со всей финансовой информацией. Если мой агент — строго секретный, используемый лишь для особых поручений, да ещё и притворяющийся тобой, то он вполне мог так поступить, чтобы не засветиться, встречаясь со мной лично. Далее, преследователи замечают, что полиция продолжает дежурить, и делают вывод, что агент ещё не проехал, его только ждут… — Повар опять сделал плавный жест рукой. — Следствие по делу крупнейшей в Германии железнодорожной катастрофы ещё не закончено, однако основные выводы известны уже давно, почти полгода. Немецкие следователи убеждены: это произошло из-за трагического совпадения ряда естественных причин — изношенности моста, сверхскоростного режима поезда и так далее. Вряд ли они изменят свое мнение. Однако, при том, что известно нам, можно допустить, что это «совпадение естественных причин» было искусно организовано. И тогда следует радоваться, что пара ваших дублеров ехала не на следующем поезде после вас, а через поезд, — Повар опять вздохнул. — Мне настолько было важно, чтобы вы доехали в целости и сохранности, что я впервые велел Литовцу несколько приоткрыться и отвлечь часть внимания на себя. Он приоткрылся не настолько, чтобы его можно было окончательно разоблачить, но какие-то ниточки к себе оставил. И, возможно, начав разматывать эти ниточки, они через год в конце концов добрались до него и до той женщины, вместе с которой он находился в поезде… Тем более, что совсем недавно мне пришлось срывать его из Парижа в Москву и довольно сильно засвечивать, бросив в самую жаркую точку боя — что тебе, Игорек, отлично известно…

Терентьев кивнул. Его друг Гитис Янчаускас месяца два назад (подумать только, всего лишь месяца два — ну, с небольшим хвостиком, может быть!) обретался в Москве как представитель независимой кинопродюсерской фирмы. Но характер дел, которыми он занимался, и сведений, которые он собирал через Игоря, заставлял заподозрить, что его «независимость» мнимая, слишком явно за ним возникала фигура опытного кукловода — Повара. Более того, не желая предавать друга, Гитис тончайшим намеком дал ему понять: игра ведется на то, чтобы подставить партнеров, Терентьева и Хованцева, и сделать их козлами отпущения, если что. Воспользовавшись этим намеком, друзья сумели повернуть дело так, что вышли сухими из воды. Но, спасая друзей, Янчаускас невольно подставился сам… Именно об этом Повар сказал практически прямым текстом.

— И, поскольку нам все равно все известно, вы хотите поручить это дело нам? — осведомился Игорь после паузы.

— Вот именно. Надо разобраться, что произошло. И желательно, чтобы над эти делом работали «посторонние» — я не хочу, чтобы становилось широко известным, насколько я заинтересован во всем разобраться. В роли «заказчика расследования» может выступить кто угодно — например, сын Жулковских, который сейчас учится в Москве. И вам надо понимать, что у вас есть свой интерес докопаться до истины, ведь именно вы оказались теми невольными пересечениями с Литовцем, в результате которых он засветился. То есть, если его успели допросить перед смертью, следующими на очереди будете вы. Вам это улыбается?

— Разумеется, нет, — сказал Игорь. — Тут и говорить не о чем, — он секунду подумал. — Есть ещё какие-нибудь странности в этом деле?