Москва - Варшава

— На делегацию бросили? — спросил он, добродушно усмехнувшись и делая знак, чтобы мне подали чашечку кофе. Встречались мы в уже знакомой мне квартире.

— Верно, — сказал я. — Вы уже знаете?

— Такая у меня работа, к несчастью, чтобы все знать, — вздохнул он. Оттого и старюсь быстро. Ты пей кофе, пей. И не стесняйся, если курить хочется.

— Так что я должен делать? — осведомился я. — Докладывать об их антисоветских высказываниях и настроениях?

Генерал даже руками замахал, будто услышал от меня такую чушь, которую уж я-то, по его мнению, никак не мог сморозить.

— Что с тобой, мой мальчик? Насчет этих глупостей сто других людей со всех сторон донесут. Неужели ты все ещё воображаешь, будто я так низко тебя ценю? Ты мне скажи лучше, ты в финансовых документах сколько-то разбираешься?

— Ну… — я задумался. — Не сказать, чтобы очень, однако мне уже довелось переводить и черновые варианты двух контрактов, и другие финансовые бумажки, и с русского, и на русский. Поэтому более-менее стал ориентироваться.

— А больше и не надо, — сказал генерал. — Вот, ты знаешь, какие контракты должна заключить приехавшая делегация. Если они между собой будут говорить о цифрах и суммах, отличающихся от цифр и сумм, проставленных в бумагах, официально, ты ведь обратишь внимание на подобное несовпадение?

Я опять задумался.

— Если буду прислушиваться, то, пожалуй, да, — ответил я наконец.

— Вот и прислушивайся! И не обязательно это будет разговор, так сказать, прямой и откровенный. Может промелькнуть любой намек, который тебя, знакомого с подготовленными документами, насторожит. Например, кто-то из них пробросит: «А та сумма, что пойдет третьей частью платежа, все-таки должна быть иначе оформлена.» И ты задумаешься: как же так, ведь в контракте ясно указано, что платеж поделен на две части, откуда же тогда третья? Ну, или что-нибудь подобное. Честно говоря, я сам не знаю, что. Все, что угодно, может выскочить.

— И об этом я должен буду сразу вам сообщить?

— Не обязательно. Ты, главное, думай, подмечай, анализируй, делай выводы. Еще раз прогляди всю бумажную писанину вокруг этого контракта. В суматохе Олимпиады тебе легко будет получить к ней доступ так, чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов. Считай, что это проверка твоих возможностей и способностей. И не только. Дело намного важнее, чем тебе может показаться на первый взгляд, так что ты уж не подведи.

И на том инструктаж был закончен, и я стал работать с порученной мне делегацией.

Что такое была московская Олимпиада, рассказывать не буду. Кто помнит, тот помнит, а кто не помнит, тому вряд ли передашь это странное ощущение: яркий, солнечный, европейскими красками в витринах расцветший город, и при этом город относительно пустой, патрули на каждом шагу, постоянные проверки документов… Такое было, если хотите, солнечное ощущение надвигающейся беды. И при этом я втайне ждал: неужели Мария не воспользуется предлогом, неужели не приедет на Олимпиаду?.. Но она не приехала. Правда, в списках аккредитованных фотокорреспондентов я нашел её мужа, Станислава Жулковского. Я долго раздумывал, не найти ли мне повод познакомиться с ним и хоть косвенно узнать что-нибудь о Марии, но отказался от этой идеи.

Еще до Олимпиады выяснилось, что Наташа беременна. По всем подсчетам выходило, что забеременела она как раз в Таллинне. Что ж, лучше ничего и придумать было нельзя.