Москва времен Чикаго

Буланова хотя и дала слово Ускову, что никому не расскажет о полученной ею информации, все же с подругой решила поделиться.

«Она ведь не в их преступной группе, — справедливо подумала Джульетта, направляясь к Зине в библиотеку. — Поэтому вреда следствию от этого не будет».

К тому же Буланова была всего лишь женщиной и не поделиться хоть с кошкой сногсшибательной новостью просто не могла.

— Знаешь, чем я сейчас занимаюсь, — прямо с порога объявила она. — Ни в жизнь не угадаешь: изучаю разные прокурорские термины. Протоколы задержания и обыска, разъяснение прав подозреваемого, получение санкций на арест…

— Готовишь очередную статью?

— Больше того: скандальный, сенсационный материал!

— Вас, журналистов, медом не корми, дай только кому-нибудь на голову насрать, — высказалась подруга не очень-то деликатно, зато точно и образно.

— Ну и что? Это моя работа. Должен же кто-то быть и ассенизатором! Общество постоянно нуждается в чистке!

— Много вы начистили — говно кругом так и расползается!

— Зинок, что это с тобой? Такой вульгарной я тебя уже сто лет не видела!

Зина села на стул и заплакала.

— Представляешь, сегодня утром открыла кошелек, а там ничего нет. А у меня два мужика: муж и сын. И у обоих аппетит зверский. До чего же мы дожили, если интеллигенция скоро побираться пойдет?

Джульетта погрустнела. Она и сама с тех пор, как иссяк такой мощный источник подпитки, как Мягди, стала замечать, что вынуждена экономить даже на обеде в редакционной столовой. А ведь она не бездельничала: в последнее время выдала много материалов, почти вдвое переработала месячную норму.

— Я тебя хорошо понимаю, сама ту бутылку шампанского купила на последние деньги. А ты еще меня запахом персика упрекала: я-то взяла самое дешевое. Вот оно и оказалось подделкой.

Подруги пороптали, посидели молча. Но не в их нравах было долго сетовать на судьбу и ничего не делать. Первой очнулась Джульетта:

— Слушай, Зинок, а не позвонить ли нам Славе?

— На какой предмет?

— А на предмет денег. У него их куры не клюют, а нам на хлеб и водку не хватает.

— Думаешь, даст?

— Зарплату, конечно, нет: в бюджете города, как водится, ни гроша. А вот личных, нажитых нечестным путем средств у Славика, я так думаю, достаточно! Тем более что скоро, по всей вероятности, они ему уже не потребуются.

Последняя фраза была произнесена таким загадочным тоном, что Зина вмиг оживилась и забыла, о чем только что плакала.

— Посадят? — с придыханием спросила Зина.

— Ага. Я так думаю.

— И тебе его не жалко?

— Нисколько. Люблю страдальцев! А набитых деньгами чванливых мужиков мне не надо.

— Тем не менее, если мне не изменяет память, журналистка Буланова допускала связь с женатым человеком, к тому же мэром нашего славного города.

Джульетта равнодушно махнула рукой, словно прогоняла от себя нечто ничего не стоящее.

— Подумаешь, переспала с ним. Два раза. Или больше — не помню. Ну и что? Я — женщина свободная, без предрассудков. К тому же не надо создавать проблем. Если мужик в соку, красивый и без болезней, предлагает расслабиться, то я должна задрать хвост трубой и нестись от него сломя голову, как дикая кошка? Нет уж, уволь! Я человек цивилизованный.

— Смотри, как бы твоя цивилизация до беды не довела: кругом СПИД, болезни разные.

— Зинок, да ты что, в роли настоятельницы монастыря выступаешь? Которая, между прочим, любит, чтобы морковь к ужину подавали исключительно нетертую. Против этих напастей есть средства: кондомы называются. А об остальном пусть моя совесть беспокоится.

— Тогда звони своему денежному мешку.

— И что ему сказать? Слава, дай на пропитание?

— Можешь и так: нам в самом деле сегодня и хлеб купить не на что.

Джульетта пододвинула к себе телефонный аппарат с разбитым диском и стала набирать номер. Но пальцы то и дело попадали не в те отверстия, и дозвонилась она с трудом. Но не услышала энтузиазма в голосе Петракова.

— Вячеслав Иванович, что с вами? Вы меня не узнали?

И она, отодвинув трубку от уха, поманила пальцем подругу, чтобы та была в курсе разговора.

— Узнаю, Джульетта Степановна.

— Ну?

— У меня дела. Мне некогда.

— Во, дает! — удивилась Джульетта, зажав рукой микрофон телефонной трубки, чтобы ее не слышал Петраков.

А в трубку сказала:

— Вячеслав Иванович! Нам с Зиной второй месяц зарплату не дают. Помогите, пожалуйста.

— Вы, товарищ Буланова, не по адресу обратились. Распределение средств на выдачу зарплаты по графику осуществляет финансовый отдел.

«Чокнулся! — подумала Буланова. — Право дело, чокнулся!»

— Что же нам теперь: с голода умирать? Или идти на паперть милостыню просить?

— Еще раз повторяю, обращение не по адресу! До свидания!

И в телефонной трубке послышались короткие гудки.

— Вот тебе и товарищ мэр! — воскликнула Зина. — А ты еще говоришь, денежный мешок, денежный туз!

— Да есть у него деньги, сволочь он последняя! У него целый банк свой, частный. И деньги он туда казенные качает!

Она произнесла это и прикусила язык. Но было поздно: слово, как известно, не воробей. Зина внимательно, изучающе посмотрела на подругу и решительно заявила:

— Выкладывай, что знаешь.

— Да ничего я не знаю.

— Врешь!